Чужеземные тропы, незнакомые моря

«Все русла, которые мы обследовали и которые спускались к юго-западу, совершенно высохли, и, так как на западных склонах воды не было, я перешел на восточные. Эти склоны овевал морской ветер; на них скорее могла задержаться влага. Однако все наши старания оказались тщетными. И мы сами и лошади устали, изнемогли от жажды и нуждались в срочном отдыхе. Поэтому мы решили спешиться и привязать лошадей. Не успел я расседлать лошадь, как сразу же уснул. Только свежий ночной воздух и яркий лунный свет разбудили меня. Бедняга Колверт, мой спутник, страдал от жажды еще больше, чем я. Но наши злоключения на этом не кончились — утром мы обнаружили исчезновение лошадей. Колверту пришлось гоняться за ними целых четыре часа. Несчастные животные разбежались кто куда. Они тоже искали воду, но так ничего и не нашли.

Спутник мой был настолько измучен, что я решил вернуться в лагерь. Во время перехода по раскаленной равнине лошади еле плелись — ни кнут, ни шпоры не могли вывести их из состояния апатии. Буквально около каждого дерева они останавливались, и только с величайшим трудом можно было заставить их идти дальше. Жара была поистине нестерпимая. Продвигаясь вперед, мы ловили ртом каждое дуновение воздуха. Губы и гортань у нас пересохли, голоса охрипли, язык еле ворочался. Я попробовал было спешиться, чтобы хоть немного поберечь лошадей, но, пройдя несколько шагов, понял, что это предприятие мне не по силам — я был слишком измучен. В эти ужасные часы мы наконец-то напали на след нашей экспедиции; теперь мы знали, что находимся поблизости от лагеря. И действительно, к нашей радости, вскоре показался лагерь.

Но и здесь нас постигло большое разочарование. Один из крохотных водоемов высох, второй затянулся тиной. И пришлось нам тащиться на юго-восток еще километра три, прежде чем мы нашли воду…»

Экспедиция пережила немало трудностей и из-за нехватки пищи; животный мир Австралии был необычайно беден. Уже в начале путешествия пришлось урезать рационы, с каждым днем они становились все меньше и меньше. Как только съедался очередной тюк с продовольствием, какой-нибудь из мулов расставался с жизнью. Тушу животного разрезали на тонкие ломти и вялили на солнце: мясо мулов должно было пополнить скудные запасы провизии. Однако путешествие продолжалось в три раза дольше, чем предполагал Лейхгардт, и участники экспедиции долгие месяцы не видели в глаза ни сахара, ни муки, ни соли, а напоследок и чая. Люди не погибли голодной смертью только потому, что нужда заставила их перейти на австралийское меню. Теперь европейцы употребляли в пищу то же самое, что и аборигены, утоляя голод такими сомнительными деликатесами, как ящерицы, змеи, вороны, летучие мыши, а также коренья, молодые побеги и сердцевина некоторых пород деревьев. В случае крайней необходимости они ели даже твердую как камень шкуру мулов. Правда, иногда богиня охоты Диана была к ним благосклонна, и им удавалось подстрелить либо страуса эму, либо кенгуру, либо жирного броненосца. Диких кроликов, которые впоследствии стали бичом Австралии, тогда еще не было и в помине.