Чужие

– Берк, скажите мне только одно. – Рипли надеялась, что в спальне достаточно света, чтобы коммуникатор донес до Берка не только ее голос, но и выражение лица. – Клянитесь, что вы отправляетесь туда, чтобы уничтожить их. Не изучать. Не привозить на Землю. Выжечь дотла – раз и навсегда.

Рипли заметила, что Берк моментально проснулся.

– Да, именно в этом и состоит наш план. Если на планете окажется что-либо опасное, мы от него избавимся. Нам нужно защитить колонию. Не будет никаких игр с потенциально опасными организмами. Такова политика Компании. Как только что-нибудь станет угрожать жизни человека, мы ту же поджарим это «что-то». Ученые обойдутся пустыми яйцами. Даю вам слово. – Рипли долго молчала, и Берк подался к микрофону, отчего его лицо заняло почти весь экран. – Рипли! Рипли! Вы меня слышите?

Времени на размышления не оставалось. Что ж, наверно, настало время перестать думать и начинать действовать.

– Хорошо. Я полечу.

Ну вот она и сказала. Каким-то образом она решилась произнести эти слова.

Вероятно, Берк хотел ответить, поздравить или поблагодарить ее, в общем, в свою очередь что-то сказать. Рипли прервала связь, прежде чем он успел вымолвить хотя бы слово. Радом с ней на простыню мягко шлепнулся Джонс. Она повернулась, нежно посмотрела на него и погладила по спине. Довольный, Джонс потерся о ее бедро и замурлыкал.

– А ты, мой дорогой, останешься здесь.

Кот щурился, а Рипли продолжала гладить его по спине. Сомнительно, чтобы он понял ее слова или значение телефонного разговора, но он не выразил желания сопровождать ее.

Хорошо, что хоть один из нас сохранил остатки здравого смысла, подумала Рипли, укрываясь одеялом.

4

Это был ужасный корабль. Потрепанный, давно отслуживший свой срок, с множеством не раз ремонтированных узлов, которые давно следовало заменить, но еще слишком прочный и дорогой, чтобы его можно было отправить на переплавку. Хозяевам было проще и дешевле немного модернизировать старый космический корабль, чем строить новый. По современным меркам его форма казалась неуклюжей, а двигатели – чрезмерно громоздкими. Эта гора металла, керамики и композитных материалов, эта летающая куча хлама, этот невесомый в космосе памятник прошедшим войнам упрямо прокладывал свой путь через таинственную среду, называемую гиперпространством. Корабль не предназначался для развлечений и отдыха, не для того летели и его пассажиры. Корабль носил имя «Сулако».

На этот раз на борту «Сулако» спали четырнадцать человек. Из них одиннадцать видели почти одни и те же сны – незамысловатые и прямолинейные, как курс корабля, который нес их через космическое пространство. Сны двух других были индивидуальными, а последнему для подавления регулярных ночных кошмаров постоянно вводили успокаивающие средства. Четырнадцать спящих и пятнадцатый член экипажа, который вообще не нуждался во сне. Для него сон был лишь абстракцией.

Помощник капитана Бишоп проверил показания приборов и включил регулирующие устройства. Долгое ожидание подошло к концу. По всему огромному военному кораблю прозвучал сигнал сирены. Ожили долго спавшие механизмы и машины, отключенные для экономии энергии. От долгого сна были разбужены и люди; крышки их капсул откинулись. Убедившись, что все его подопечные благополучно перенесли длительную спячку, Бишоп занялся выводом корабля на низкую стационарную орбиту вокруг Ахеронта.

Первой проснулась Рипли. Не потому, что она лучше переносила перемену состояния или больше привыкла к последствиям гиперсна, а просто оттого, что ее капсула была первой в ряду и открылась раньше других. Не вставая, она энергично помассировала руки, потом взялась за ноги. Напротив нее сидел Берк, а за ним лейтенант… как его? Ах да, Горман.

В других капсулах находился отряд десантников «Сулако»: восемь мужчин и три женщины. Это были люди особого склада. Они добровольно рисковали своей жизнью большую часть времени, которое проводили не во сне. Долгие периоды гиперсна чередовались у них с короткими, но до предела загруженными периодами бодрствования. Такие люди не слоняются по бульварам и не торчат в барах.

Рядовой первого класса Спанкмейер был командиром десантного челночного корабля. Вместе с пилотом капралом Ферро он отвечал за безопасную доставку своих товарищей на поверхность очередной планеты и за их возвращение – срочное, если возникала такая необходимость, – на борт «Сулако». Спанкмейер протирал глаза и зевал, никак не решаясь выбраться из капсулы.

– Я становлюсь слишком стар для таких игр, – проворчал он.

На это замечание никто не обратил внимания, потому что все знали (или по крайней мере слышали такие разговоры), что Спанкмейер поступил на военную службы, не достигнув призывного возраста. Когда дело доходило до высадки десанта на новую планету, никто не подшучивал ни над его возрастом, ни над его опытом.