Чужие

Оторвавшись на время от просмотра личных дел, Лиленд кинул взгляд на Майлса Беннелла, стоявшего у маленького окна:

— Доктор, помогите мне. Вы ведь хорошо знаете, как мыслят ученые.

— Конечно, полковник, — сказал Беннелл, отворачиваясь от окна.

— Все работающие с вами знают о засекреченном докладе ГИПКа семилетней давности. И о катастрофических последствиях, которые могут наступить, если обществу станет известно о наших открытиях. Почему кто-то из них проявил такую безответственность и нарушил секретность при работе над проектом?

Доктор Беннелл заговорил голосом человека, искренне желающего быть полезным, но Лиленд чувствовал в его тоне кислотно-едкое высокомерие.

— Не все согласны с выводами ГИПКа. Некоторые считают, что обнародование этих открытий не приведет к катастрофе, а ГИПК коренным образом ошибается и ведет себя слишком высокомерно.

— Я считаю, что ГИПК прав. А вы, лейтенант Хорнер?

Хорнер, сидевший в углу, откликнулся:

— Я согласен с вами, полковник. Если делать это известие достоянием общественности, людей нужно подготавливать к этому медленно, может быть целое десятилетие. И даже тогда…

Лиленд кивнул и сказал Беннеллу:

— Доктор, я невысокого мнения о своих соотечественниках, но я реалист и представляю, как трудно им будет привыкать к новому миру, который возникнет после обнародования наших открытий. Хаос. Политические и социальные потрясения. Как и предсказывается в докладе ГИПКа.

Беннелл пожал плечами:

— Вы имеете право на собственную точку зрения.

Но тон его говорил: «Даже если вы невежественны, высокомерны и узколобы».

Подавшись вперед на стуле, Лиленд спросил:

— А вы, доктор? Вы считаете, что ГИПК прав?

Беннелл уклончиво ответил:

— Я не тот, кого вы ищете, полковник. Я не посылал эти снимки Корвейсису и Блокам.

— Хорошо, доктор. Итак, вы поможете мне устроить допросы с применением наркотиков? Даже если мы наладим полиграф, полученные ответы будут менее достоверны, чем полученные с помощью тиопентала натрия и других веществ.

Беннелл нахмурился:

— Некоторые будут категорически возражать. Это люди с чрезвычайно развитым интеллектом, полковник. Интеллектуальная жизнь — главное для них, и они не захотят подвергаться риску химического воздействия, которое может отрицательно повлиять на их умственные способности, хотя бы и в ничтожной степени.

— Эти средства не оказывают такого влияния. Они безопасны.

— Может быть, в большинстве случаев так и есть. Но кое у кого из моих людей возникнут возражения нравственного свойства против использования таких средств — пусть даже они безопасны и применяются в благих целях.

— Доктор, я собираюсь допросить с применением химии всех работающих в Тэндер-хилле, и посвященных в тайну, и не посвященных. Я собираюсь запросить одобрение у генерала Альварадо.

Альварадо был начальником хранилища, бюрократом, который не держал в руках другого оружия, кроме карандаша, и по большей части бездельничал. Лиленд питал к Альварадо такую же антипатию, как и к Беннеллу.

— Если генерал одобрит применение химии, — продолжил Лиленд, — а кто-нибудь из ваших людей будет возражать, мало им не покажется. Это касается и вас, если вы откажетесь. Вы меня поняли?

— Абсолютно, — ответил Беннелл совершенно спокойным тоном.

Полковник с отвращением оттолкнул от себя оставшиеся личные дела:

— Дело двигается дьявольски медленно. Мне нужно найти предателя сейчас, а не через месяц. Нужно срочно отремонтировать полиграф. — Он начал вставать, но тут же снова сел, словно ему вдруг пришел в голову вопрос, хотя Лиленд держал его в уме с той самой минуты, как вошел в хранилище. — Доктор, что вы думаете о новом повороте истории с Кронином и Корвейсисом? И о чудесных исцелениях — другом необычном явлении. Что это такое, по-вашему?

Наконец-то у Беннелла прорвались наружу сильные, искренние эмоции. Он разъединил руки, сцепленные на затылке, подался вперед:

— Вас это наверняка пугает до смерти, полковник. Но может, не стоит думать о происходящем как о катастрофе. Страх — ваша единственная реакция, а я считаю, что это, возможно, величайший момент в истории человечества. Но как бы ни обстояли дела, нам абсолютно необходимо поговорить с Кронином и Корвейсисом, рассказать им все, начать сотрудничать с ними, чтобы понять, как именно они обрели свои необыкновенные способности. Мы не можем просто уничтожить их или еще раз стереть им память, не получив всех ответов.

— Если мы посвятим всех людей из «Транквилити» в эту тайну, откроем им суть дела и снова не сотрем их воспоминания, сохранить секрет не удастся.

— Да, наверное, — согласился Беннелл. — А если так, следует известить общественность. Черт возьми, полковник, в связи с последними новостями надо исследовать Кронина и Корвейсиса, это важнее всего остального, включая сохранение тайны. И не только исследовать, но и дать им возможность развивать любые необычные таланты, которые у них обнаружатся. Кстати, когда вы собираетесь их задержать?

— Не позднее чем сегодня вечером.

— Значит, можно ожидать, что вы привезете их сегодня?