Чужие дочери

Подошла к окну. В конце коридора появился профессор Ершов:

— Что не в аудитории? Почему гуляем? А, это Вы, Жемчужникова… — наклонил седую голову. — Знаю, знаю о Вашем горе. Да, нет больше боли, чем по матери. Держитесь, Жемчужникова. Только время поможет.

Тестирование Мила провалила. Больше половины вопросов были абсолютно незнакомы. Ершов, проходя по рядам, морщился, заглядывая в ее опросный лист. Затем, не дожидаясь конца, сказал:

— Достаточно, Жемчужникова. Вы не готовы. Но учитывая Ваши обстоятельства, четвертую главу я Вам зачту. Нагоните. Идите, учите.

Результат теста зачли, кроме Милы, еще пятерым. Остальным двадцати — готовиться и приходить в следующий раз.

На лекции Мила слышала, как за спиной Аллочка Патрусева бубнит что-то девчонкам и передразнивает Ершова:

— Учитывая Вашу поездку в Сочи, я Вам зачту четвертую главу. Если бы вы съездили в Эмираты, я зачел бы и пятую. А если съездите в круиз — вообще зачту весь курс. Обожа-аю путешественниц… «Танька уже все разнесла! Она просто сплетница, как до меня раньше не доходило?» — подумала Мила. Только сейчас она заметила, что сидит в ряду одна и вспомнила, что в перерыве к ней никто не подошел. Было непривычно и обидно. «Не очень-то и нужно. Могли бы хоть соболезнования выразить, шарахнулись, как от чумной», — она уже забыла, о чем сама просила Татьяну утром.

После лекций ее ждал Игорь. Обедали в кафе.

— Понимаешь, солнышко, ты права по сути, но не права по результату, — ответил Игорь на ее жалобы.

— Это как?

— Тебе по сути нет до них дела, правильно?

— Да.

— Но неприятно, когда от тебя, как от тифозной, все шарахаются. Так?

— Так, просто я не привыкла.

— Вот, ты поступила нестандартно, и ты противопоставила себя коллективу. Они ждали тебя, несчастную, хотели пожалеть, проявить благородство. А ты ведешь себя и выглядишь, как королева. Им обидно.

— Почему?

— Ну как? Настраивались, ощущали себя благотворителями и раз — облом.

— Да, наверное.

— Вот. Чтобы комфортно доучиться с этой группой еще два года… Тебе ведь два осталось?

— Два с половиной.

— Вот, два с половиной, нужно с ними наладить нормальные отношения. Нужно дать им возможность тебя пожалеть…

— Не нужно, чтобы меня жалели…

— Это тебе не нужно, а им нужно. Кто там у тебя слабое передаточное звено? Татьяна, говоришь?

— Да. Но она сплетница, а я считала ее лучшей подругой.

— Вот, через пару дней подойди, начни разговор, покайся, скажи, что без нее скучаешь, поделись, что угрызаешься из-за поездки, это, мол, я тебя сбил. Я к ребятам подгребу, скажу, что чуть ли не из петли тебя вынул, не знал, что делать, психиатр посоветовал увезти тебя.

— Да, и на следующий день весь институт будет присматриваться, я совсем сумасшедшая или наполовину!

— Мила! Ты пойми, что будущее строим мы с тобой сегодня и сейчас. И эти разборки с группой, в смысле нормализации, тоже для будущего.

— Как это? Я, может, никого из них в жизни больше не встречу.

— А если встретишь? Вот представь, нашему сыну не хватило полбалла для поступления. Ты идешь к председателю приемной комиссии, а там сидит твоя Аллочка, как ее?..

— Патрусева.

— …Патрусева. Если взять сегодняшние отношения, что она сделает? Выставит тебя и будет злорадствовать. Так?

— Наверное.

— А если встретит бывшую любимую однокурсницу, как поступит?

— Посочувствует, наверное.

— Нет, кого-то выбросит из списков, а нашего сына пропихнет, чтоб продемонстрировать возможности, вспомнить приятное студенческое прошлое. Поняла? Учись каждого человека и каждую ситуацию рассматривать как ступеньку к будущему.

— Да. Какой ты умный, Игорь. Откуда ты все это знаешь?

— Читаю, думаю, а больше всего, конечно, от родителей. Ты бы с моей маман поговорила на эти темы… Просто блеск… Она и папахена в Московскую думу впихнула, и Егора в МИД.

— Игорь, я никогда не спрашивала, но кто твои родители? Чем они занимаются? Кто такой Егор?

— Егор — это мой старший брат. Маман — жена и наш ангел-хранитель. Отец — по призванию лоббист, по месту работы — в думской комиссии по законодательству и еще в одной — по инвестициям.

— А работает мама кем?

— Никем. Раньше это называлось — домохозяйка.

— То есть она сидит дома, занимается уборкой и готовкой?

— Занимается, именно уборкой и готовкой, только не дома, — захохотал Игорь.

— Что я сказала смешного? Сам сказал «называется домохозяйка». Если не дома, то где она убирает и готовит? У чужих, что ли?

— Бывает, что и у чужих. Она убирает одних людей и готовит других, если потребуется. Работает с информацией.

— Как это?

— Это длинно, секретно и очень интересно. Когда-нибудь расскажу…

— А если я им не понравлюсь?

— Солнышко, тут выбора нет: не можешь не понравиться. Ты умница, красавица, скромная, честная, хочешь в жизни большего, чем имеешь, но не жадина и меня любишь. Любишь?

— Да.

— Пойдем ко мне, я хочу проверить…

— Подожди, а Коля? Мне неудобно…

Игорь жил не с дедом, а снимал на двоих с другом двухкомнатную квартиру на набережной.

— А что Коля? Он большой мальчик, все понимает. И веду я тебя не к нему в комнату, а к себе…

— Но раньше ты звонил, и он уходил.