Чужие души

— Ладно, Вера, давай все вопросы и беспокойства перенесем на завтра, — Савицкий раздраженно махнул рукой.

Вера Васильевна, тяжело вздохнув, начала собирать со стола только что разложенные бумаги. Красивые, ухоженные руки захлопнули еженедельник. В этом была вся Вера. Вопросы, расписанные твердым каллиграфическим почерком, остались нерешенными. Поднявшись с низкого неудобного кресла, бросив тревожный взгляд на Ивана Андреевича, она молча направилась к двери.

— Ирина, Ивана Андреевича пока не беспокоить. Всех, жаждущих увидеть Савицкого, направлять ко мне. И сделай мне, пожалуйста, чай с мятой.

Распоряжение Вера Васильевна отдала понимающей Ирине на ходу, явно думая не о чае.

Ирочка понятливо кивнула головой. Можно было и не напоминать. И так ясно — случись что, вопросы будет решать Дмитриева. И только вспомнив недавнюю незаслуженную выволочку от Ивана Андреевича, секретарь нахмурила тонюсенькие брови.

Опустившись в свое старое, удобное кресло, не чета стоявшим в кабинете Савицкого, Вера Васильевна еще раз бегло просмотрела лежавший на столе договор. Все в порядке. С договором-то все в порядке, а вот с Иваном Андреевичем — нет. Смутная, необъяснимая тревога зарождалась в душе. Не нравился ей что-то в последнее время Савицкий. Ведь еще на прошлой неделе внесли коррективы в этот договор, а сегодня опять поднял вопрос и так внимательно слушал, словно впервые.

Как-то он изменился за последний год. Может, просто стареет? И я вместе с ним. Себя со стороны не видно.

Мысль о старости настроила Дмитриеву на мажорный лад. Свой возраст Вера Васильевна любила. Дети выросли, разлетелись, муж занят с утра до ночи в институте, и у нее наконец-то появилось время заниматься только работой, без постоянных стирок, уборок и ежедневной смены у мартена, как она называла кухню.

Вера Васильевна не удержалась, подошла к шкафу и открыла дверцу, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Безупречная прическа, деловой фирменный костюм сидит как влитой, офисные туфли подчеркивают стройность ног. Своим видом Дмитриева осталась вполне довольна. Чтобы не спугнуть приятное отражение в зеркале, она осторожно закрыла шкаф.

«С Иваном завтра прямо с утра поговорю. Может, что-то случилось и ему нужна помощь? А я сразу о старости. Какая старость, когда шестидесяти нет?»

Двадцать лет назад в списке претендентов на вакантную должность главного бухгалтера Вера Дмитриева была последней. Свои шансы она оценивала реально и никаких иллюзий не строила. Шансы приравнивались к нулю. На фоне конкуренток модельной внешности Вера смотрелась простой деревенской теткой. Волосы уложены в тугой узел, длинная серая юбка со старой короткой курткой и такое же серое лицо состарили Веру лет на десять. Но ее это ничуть не смущало. Буря, пронесшаяся над головой, слава богу, лишила ее только работы. А это, как известно, наживное. Все могло быть гораздо хуже. Но передряги, из которых ей еле удалось выпутаться, и стали тем весомым аргументом в ее пользу. На следующий день она вышла на новую работу.

Ирина принесла чай с мятой и доложила о срочном отъезде Савицкого, прервав ностальгические воспоминания Веры Васильевны.

Иван Андреевич после ухода Дмитриевой для своего же спокойствия запер дверь на ключ и снова открыл папку, в которой лежал стандартный лист бумаги. Сообщение, нарушившее конфиденциальный разговор Савицкого с коммерческим директором, было настолько неожиданным, что привело Ивана Андреевича в замешательство. Он несколько раз пробежал по написанным от руки строкам. Дочь указала не только дату, но и время. Выходит, с ресепшена не спешили передать письмо. Посторонний человек, видите ли, им не указ. Иван Андреевич посмотрел на часы. Он мог бы получить письмо в начале рабочего дня, еще пять часов тому назад. Он потянулся за телефоном, чтобы дать указание секретарю разобраться с неприятным инцидентом, но внимание само собой переключилось на десятизначный номер телефона. Савицкий устало опустил трубку внутреннего телефона, плохо соображая, кому собрался звонить.

«Может, надо было Вере рассказать о приезде дочери? А то подумает — секреты от нее. Но тогда пришлось бы рассказать и о причине ее приезда. А Вера, дай только повод, выведает всю подноготную». И липкий страх, что он тихо сходит с ума, навалился с такой силой, что Иван Андреевич ничего умнее не придумал, как выпроводить Веру из кабинета. Нет, не мог он ничего рассказать никому, даже Вере, от которой за двадцать лет и секретов-то настоящих не было. Мужские секреты — не в счет.

Было время, он даже пытался приударить за Дмитриевой, да вовремя опомнился. Ничего определенного предложить Дмитриевой, любившей постоянство, он не мог в силу своего хронического брака, а потерять такого сотрудника — непозволительная роскошь. Так все и угасло, не разгоревшись.

«Надо было бы поговорить с Верой. Давно надо было поговорить. После того случая и надо было, — запоздало подумал Савицкий. — Кто-кто, а Вера точно что-то придумала бы».