Чужие души

Тема разговора была исчерпана. Сославшись на работу, Елена попросту выставляла Крапивина за дверь. Он все понял и нехотя вышел из кабинета.

Вернувшись в ординаторскую, он снова засел за компьютер. Пальцы забегали по клавиатуре.

Галатия, Этруски и Думноны за два дня игры превратились в протектораты Римской империи. И если бы утром его не позвали к Веронике Ивановне — что-то ее все чаще беспокоила слабость, — он бы не допустил, чтобы Кельтская конфедерация так близко подошла к границам его виртуальных владений.

Сергей Николаевич направил курсор вверх экрана. Дом Октавианов уступил первенство дому Юлиев. Отставной полковник довольно засопел. Арверны, движущиеся на экране, были беспомощны перед интеллектом отставного полковника.

Спустя двадцать минут в Рим въехал легат с преторианской гвардией. Сергей Николаевич досмотрел победный ролик, анализируя допущенные ошибки.

Как хорошо, что в игре можно перезапустить программу, оживить героев и недругов и начать все сначала. И как жаль, что в реальной жизни нельзя ничего переиграть. Сергей Николаевич неохотно вышел из игры и внимательно посмотрел на новую докторшу. Занесло же ее сюда.

— Саша, как насчет чая? Или, может, по чуть-чуть? — Сергей Николаевич красноречиво кивнул на свою тумбу.

Чтобы его не смущать, Саша нарочно подошла к окну и стала смотреть на прогуливающихся пациентов. Скрипнула дверца, в ординаторской запахло дорогим коньяком. Теперь можно возвращаться к столу и включать чайник.

Маленькая женщина со второго этажа не спеша прогуливалась перед окнами ординаторской. И вдруг, как на замедленной съемке, она начала оседать на землю. Еще немного — и она упала бы на мокрую землю, но опытная нянечка вовремя подоспела.

— Сергей Николаевич, вашей пациентке плохо!

— Где плохо?

— На улице, — Саша махнула рукой, показывая на сад, и побежала к выходу.

Он недоуменно посмотрел на Сашу и, когда сообразил, что это не касается его игры, где он уже выиграл, и плохо никому не могло от этого быть, кроме поверженного виртуального противника, бросился вон из ординаторской.

— Я сам, — Крапивин придержал Сашу у двери.

Он выбежал в сад, когда обмякшую, похожую на тряпичную куклу, Веронику Ивановну усаживали в коляску.

— Сергей, что-то мне совсем нехорошо, — одними губами прошептала Вероника Ивановна. — Умираю. Спасибо тебе за все. Хороший ты человек…

Он ничего не мог ей ответить, на ходу пытаясь нащупать нитевидный пульс. Он давал какие-то распоряжения медсестре, а в кресле, как ему показалось, вместо старенькой пациентки, умирала его жена.

Подвыпивший Сергей Николаевич без стука зашел в кабинет главврача.

— Елена Евгеньевна, ты с ума сошла! Я же просил Веронике не давать лекарство! Ты же обещала! Что ты творишь?!

— Сергей, прекрати истерику! — Елена со всей силы ударила ладонью по столу. От гулкого шлепка Крапивин замолчал. — Что случилось? — миролюбиво спросила Елена.

— Веронике стало плохо! Ей нужна реанимация! Срочно!

Какая реанимация?! Где эта реанимация в центре! Что он несет?! Елена судорожно соображала, что делать, и не столько с больной, сколько с Сергеем.

— Я тебя предупреждаю: если она умрет, я… Я молчать не буду! Слышишь? Я это так не оставлю! Я сейчас!

Раскрасневшийся от эмоций и выпитого коньяка, Крапивин выбежал из кабинета. Дверь с грохотом закрылась. Елена Евгеньевна растерянно опустилась в свое начальственное кресло.

«Главное — успокоиться. Сергей сейчас примет на грудь и тоже успокоится». Только вот уговорить себя, что все будет хорошо, Елена не успела. Дверь опять открылась без стука, и Крапивин бросил ей на стол бумаги.

— Что это? — Елена излишне брезгливо повела рукой. Бриллиантовая россыпь на этот раз утратила чарующую силу.

— Это, Елена, приговор. Тебе и Задонскому. Я с этими бумагами пойду в полицию! Ты слышишь?! Всему придет конец!

— Слышу. Только одного не пойму, при чем здесь полиция?

— Всему придет конец, — устало повторил Крапивин. — Конец вашему бизнесу! Или ты думаешь, я не знаю, чем вы здесь занимаетесь?

Крапивин говорил уже спокойным, тихим голосом, без прежних истерических ноток. Если бы не красные пятна на его бледном лице, можно было подумать, что в кабинете идет обычный рабочий разговор.

— Значит, ты пойдешь в полицию. Я тебя правильно поняла? — Елена подперла руками подбородок. — Только сядем мы, дружочек, втроем. Ты, я и Задонский.

— Мне все равно. Но я не позволю, чтобы…

— А до этого позволял и совесть тебя не мучила. Скажи, а зарплату ты за что получал? За лечение больных? Нет. Деньги ты получал за молчание. Мой тебе совет — езжай домой и хорошенечко проспись. А завтра с утра приедешь в центр, и мы спокойно все обсудим. Договорились? — Елена Евгеньевна поднялась из-за стола.

— Нет, не договорились.

— Хорошо, иди в полицию прямо сейчас. Я не держу тебя. Только я отвечаю сама за себя, а у тебя, Сергей, есть сын и внук. Когда всплывет все это… — Елена пыталась найти литературное слово. — Они будут тобой гордиться.

Свое предположение Елена высказала с презрением.