Чужие лица (СИ)

Спустя полтора часа она слышит, как в замке поворачивается ключ, и выходит встречать сына. Вместе с ним заходит и Мирон. Смешанные запахи мужского парфюма и сигарет заполняют коридор, и Олеся невольно дышит ими, отмечая про себя, что готова долго здесь стоять.

— Вот. Возвращаю в целости и сохранности.

— Мама, это так круто! Ты обязательно тоже должна попробовать! — Пашка разматывает длинный шарф, размахивая руками и сверкая глазами.

— Ой, нет. Я боюсь, ты же знаешь. Да и о каком следующем разе ты говоришь? Не стоит злоупотреблять добротой Мирона, — не понимая, почему гость не торопится снимать верхнюю одежду. — Зайдешь?

— Я уже обещал, а мужчины всегда держат свое слово, — топчется. — Ну, раз ты не хочешь на картинг, то можно придумать что-нибудь еще, например, полетать в аэротрубе…

— Да! Это офигительно! Мне Сашка рассказывал, — подросток, уже успевший снять ботинки, спешит в ванную, чтобы помыть руки и что-нибудь поесть. После вечера впечатлений он чувствует, что голоден как волк.

— Ты не ответил…

— Это удобно? — вынимая руки из карманов.

— Вполне. Дорогу в ванную и кухню знаешь. Заблудиться невозможно. А я пока разогрею суп…

Мирон снимает пальто и вешает его на свободный крючок. Почему-то ему хочется думать, что металлическая загогулина теперь его, персональная.

В кухне, за поеданием горячего ужина, Пашка делится рассказом о картинге, о том, что когда-нибудь обязательно перегонит Мирона, и о том, что говорил Сашка об аэротрубе. Нет ничего приятнее, чем смотреть, как едят то, что ты приготовил.

— Ты разбалуешь его, — Олеся сидит у окна, с мягкой укоризной смотрит на гостя и гладит кошку на коленях, которая делает вид, что спит. Сын, в комнате ищущий для него же диск с любимыми песнями, уже увлеченно болтает по телефону с другом. — Понимаешь, что у меня нет финансовой возможности тратить деньги на развлечения? Я не хочу чувствовать себя обязанной. Мы и так тебе должны…

— Слушай, — Полунин, отставив пустую чашку, смотрит на Олесю. — Я делаю это не только для него. Мне нравится проводить с ним время. Я вижу в нем себя и не хочу, чтобы он повторил мои ошибки, которые я наделал отчасти и из-за невнимания отца.

— Он тянется к тебе… — факт, который не скрыть.

— Это лишь подтверждает то, о чем я говорю, — трет переносицу. — Не лишай его общения со взрослым мужчиной. Я не очень в курсе, почему его отец не уделяет ему должного внимания, это не совсем мое дело…

— Потому что у Сергея другая жена, и скоро будет еще ребенок.

Мирон ищет во взгляде Олеси грусть, но находит там лишь усталость и смирение с ситуацией.

— Мой отец тоже женат второй раз, и у меня есть сестра, однако это не мешает нам общаться. Пусть и не так, как мне бы иной раз хотелось, но все же.

— Все люди разные, — Олеся нервничает и оттого усерднее гладит Мишку, та открывает глаза и потягивается. — Нет, я его не защищаю. Просто пытаюсь тебе объяснить, что мне от него ничего не нужно. Мы чужие.

Кошка спрыгивает на пол, а Олеся закуривает, приоткрыв форточку. Мирон невольно вспоминает, как они делили одну сигарету на двоих, и с ясностью понимает, что ему этого мало. Всего.

— Давай так… Я обещаю не слишком его баловать, каждое мероприятие согласовывать с тобой, а также привезти сюда игровую приставку, чтобы проводить время и здесь, под твоим присмотром.

Пашка, вошедший в кухню, роняет диск.

— Мы будем играть в футбол? — поднимает, протягивает гостю. — И гонки, да? И стрелялки?

Мирон переводит взгляд на Олесю, которая закрывает форточку и тушит окурок.

— Как твоя мама решит, — он боится идти против течения, доверяя выбор матери подростка.

— Мам… — умоляющий взгляд, который никогда не подводит Пашку.

— Ладно. Хорошо. Будь по-вашему, — сдается. Как всегда.

Пашка радостно вскидывает руки и кричит, чем пугает кошку. Мирон благодарит за еду и идет в коридор, не забыв диск.

— Нет новостей от твоего знакомого? — Олеся останавливает его вопросом.

— Пока нет, — настроение чуть портится. — Я дам знать. Думаю, что это вопрос минимум — недели, максимум — двух.

Уже надев ботинки и пальто, он протягивает руку Паше, и тот жмет ее, при этом чувствуя себя важным, равным. А потом гость наклоняется и целует Олесю в щеку. Та краснеет и опускает глаза, а Мирон в очередной раз думает о том, что хочет как можно чаще видеть на лицах матери и сына румянец и улыбку. И будет целовать ее каждый раз, когда встречается с ней и расстается, будто приучая.

Простившись, Полунин спускается к машине. Он еще вернется сюда — эта мысль успокаивает.

***

Следующие несколько дней проходят для Пашки сумбурно, но весело. Вечером субботы Мирон, как и обещал, привез игровую приставку, и теперь они практически каждый вечер проводят вместе. Олеся иногда присоединяется к ним, наблюдает, поддерживает, вкусно кормит. И Пашка замечает, как она меняется. С каждым появлением в их доме Полунина, она все больше улыбается и смеется. Будто снова оживает. И пусть вопрос с жильем пока остается в подвешенном состоянии, в неполной семье Войтович царит относительное спокойствие. Поддавшись порыву, подросток впервые пишет о маме: