Чужие маски (СИ)

Вот Лари — там все просто и понятно, таких баб по деревням десять на дюжину. Обычная девчонка, и руки у нее мозолистые, натруженные, сразу видно — ни минуты в покое не сидела.

А вот Аля...

Нет, с ней не то.

И руки, вроде, не холеные, а все ж...

Именно по рукам можно узнать человека. Есть руки благородного, руки воина, ученого, докторуса, фехтоваль-

* щика, моряка, скотника... да для каждой работы есть свой запах, вид, свой профессиональный жаргон.

Так вот.

Аля не вписывалась — никуда.

Она не вела себя, как благородная дама — насмотрелся на них Шимон. Но и как простолюдинка — тоже. Для каждого из этих сословий она была слишком... свободна! Слишком...

Аля вела себя так, словно за ней сам Альдонай стоял. Безумная?

Или...

Шимон предпочитал об этом не думать. Ни к чему.

Уходит опасная баба — и пусть ее. А он забудет. Уже забыл. И людям скажет...

* *

Лиля страдала, привычно наклоняясь за борт. И размышляла на печальную тему — как быть, когда тошниться нечем, а тошнит?Надо было хоть хлеба наесться, а? Так бы ее стошнило, да и полегче стало, а она не стала ничего есть. Вот и крутит ее на пустой желудок, и мутит, и выворачивает...

Она мрачно сплюнула за борт желчью и в очередной раз выругалась.

Несовместима она с морем, ни в каком виде. И вообще, раздражает ее это пространство. Бесит!

Злит!!!

Лиля и сама себе не признавалась, что она попросту боится.

Она откровенно плохо плавает, вообще, считай, не умеет плавать. Если лодка перевернется, у нее практически не будет шансов на спасение.

А жить так хочется.

Лиля пообещала себе, что обязательно научится плавать. Вот дайте только родить и отлежаться с полгодика... или лучше годик?

А вот Джерисон плавать умеет. Его она и попросит.

Мысли о доме немного отвлекали от гадкой действительности.

А желудок болел. Сильно болел...

Лиля знала, как будет происходить путешествие. Они пойдут вдоль берега. Днем — на лодках под парусом, часов до двенадцати дня. За это время и рыбы наловят, уже начали. Потом пристанут к берегу и устроят привал.

До вечера они будут отдыхать, отсыпаться...

Вечером — опять сядут в лодки.

Почему так?

Да пираты!

Все те же гады с Лориса, чтоб им! Днем от них не уйти даже рыбачьей лодке.

Нападают?

Еще как нападают. Не из выгоды — что с тех рыбаков взять? Разве что лодку — велика ли ценность для пирата? Да пару рыбин.Это не ценность.

А вот сами люди...

Не секрет, что процветает работорговля, что людей увозят в тот же Ханганат... Лиля это знала, но — что поделаешь? Систему надо менять, а она в ниспровергатели основ не годится. Самой бы выжить.

Разве что Миранда, и то, не сама, а через много лет, через детей, начнет как-то бороться с этим кошмаром.

Рабство...

Самое страшное слово мира. Недаром в советских учебниках было написано: «Мы — не рабы. Рабы — не мы!».

Может, и коряво, но мысль-то верная!

И даже если людей не продадут, могут просто так взять в плен и поглумиться. Думаете, пираты были благородными разбойниками?

Черта с два!

Это были негодяи и подонки, которые убивали мужчин, насиловали женщин, ради потехи выбрасывали за борт детей, пытали и мучили, издевались и убивали для развлечения.

Благородство там и не ночевало. И рядом не проплывало. Лиля, как и всякий армейский ребенок, была свято уверена, что место разбойников на рее. Жаль, сейчас она их не могла туда пристроить.

Ничего, дайте срок. Сочтемся!

Лиля пообещала себе, что направит сюда вирман. Или станет основателем фонда по борьбе с пиратами.

И принялась вычерпывать воду.

А то как?

Лишнего груза в лодке не бывает, даже если ты пассажир — все одно балластом быть не должен. Лодка большая, рыбацкая, хотя в их строении Лиля откровенно не разбиралась.Длина — метров пять или шесть. Достаточно широкая и глубокая. Лиля не знала этого названия, но самым сходным по строению была лодка-дори. Высокие борта, плоское дно, острый нос, несколько скамеечек, на которых сидят гребцы. Лиля в одной лодке, Лари в другой.

Паруса нет.

Зато есть черпак для воды, которая, нравится, не нравится, заливается через борт. И ее надо вычерпывать.

Что Лиля и делала, стараясь быть аккуратнее.

Получалось не слишком хорошо, и она мысленно благодарила Шимона, который заставил их с Лари и одеться потеплее, и взять с собой запасную одежду...

Эх, как же хорошо в двадцать первом веке!

Непромокаемые плащи, резиновые сапоги — и чихать на все брызги.

А здесь!

Никаких непромокаемых вещей!

Сапоги есть, но во-первых они отлично промокают, а во-вторых, стоят бешеную сумму. Эти сапоги почти сокровище, они в семье передаются от отца к сыну, от деда к внуку. Громадные, безразмерные, с тяжелой деревянной подошвой, подбитые гвоздями...

Купить-то их можно... за бешеные деньги. И на один раз?

Вот еще не хватало!

Так что Лиля навертела на ноги что смогла, надеясь, что сильно не промокнет. А на берегу высушится.

Э-эх...

И выпить придется, наверное.

Лиля не любила вино, и пить не собиралась, но сейчас это не прихоть, а необходимость. Если она промерзнет...

Ей нельзя болеть.