Чужие миры

Прямо перед воином распахнулась дверь. Перегородив дорогу, выскочила невысокая фигура, метнулась вбок. Торопливые мелкие шажки опередили его совсем не на много и как-то резко затихли. Воин, насторожившись частью сознания, заторможено протянул к мечу руку, даже не успев удивиться вернувшемуся теплу – так быстро возник перед ним размытый силуэт, словно свитый из окружающего мрака. Он стоял, небрежно наступив ногой на что-то темное, похожее на бесформенный куль, потом легко отпихнул его ногой в сторону. Куль перекатился, обнажив светлый овал человеческого лица.

– Нам ведь свидетели ни к чему, – пояснил силуэт и внезапно впитавшись в ночь, быстро качнулся вперед.

Тонкое лезвие его меча целило в горло, но Титамир успел отклониться в сторону и оно лишь полоснуло его по плечу, глубоко рассекая плоть. Грабитель неприятно рассмеялся и отступил назад. Темная кровь, еще до дружинника забрызгавшая сталь по самую рукоять, тяжелыми каплями сорвалась на землю.

Титамир впервые растерялся. Зажав рану ладонью и чувствуя ее горячее пульсирование, он стиснул внезапно похолодевший меч дрогнувшими пальцами левой руки. Боязнь не успеть свершить задуманное притупляла его реакцию и заставляла отступать, теряя силы, едва не обращая в бегство. Внезапное нападение вдребезги разбило непоколебимую защиту Титамира, окончательно уничтожив его уверенность в себе. Мыслями он был уже далеко, стоял в кругу друзей и просил прощения, видел их счастливые лица, сам ощущал это счастье и легкость на душе. И вдруг все исчезло, выбив из-под его ног твердую почву. Он замер, обреченно глядя в жестокие глаза противника. Такие же, какие были еще сегодня днем у него.

– Кто ты? – отрывисто спросил Титамир.

Чужой меч в ответ метнулся вперед, звякнул об подставленное лезвие и ушел в сторону, чтобы миг спустя вновь вырваться из тьмы и резко податься к открытому горлу. Успев прочертить тонкую линию, отпрянул назад, поддетый тяжелым двуручным мечом.

Титамир скрипел зубами, все больше склоняясь к мысли, что бьется не магическим творением, а неподъемной глыбой льда. Холод колол онемевшие пальцы, полз по руке, замедляя ответные удары. Пара пропущенных уже оставила глубокие порезы на груди и боку, кровь насквозь пропитала рубаху, унося с собой остатки сил. В глазах плавала та же темнота, что и вокруг. Титамир сражался практически вслепую, ориентируясь только на звук шагов и резкий свист рассекаемого воздуха. Меч выпал из застывших пальцев, подскочил, ударившись о землю. Противник отступил, смятый бешеным напором дружинника, его меч также полетел на землю. Но ловкий и гибкий, он быстро опомнился и, ухитрившись вытащить длинный нож из рукава, вогнал его прямо в сердце воина, одновременно выскальзывая из смертельных объятий. Презрительно рассмеявшись, грабитель обошел рухнувшее тело, склонился на миг и растворился в темноте…

Владий в одиночестве сидел в знакомой полутемной корчме и, напившись, тупо размышлял. Лес, померещившийся ему днем, вплоть до самого вечера казался просто слишком ярким видением, секундным помешательством, вызванным недавними событиями. Все они слишком устали, вот воображение и сыграло дурную шутку. Но сейчас, в сознании, изрядно замутненном хмелем, все вдруг поменялось, и с каждым следующим кувшином вина логика становилась лишь тверже и неопровержимей. Осенний лес, такой родной и близкий, мог не узнать разве что Шериан, никогда не бывавший в их Роуне, но уж никак не сам Владий. Раз он очутился здесь – значит что-то происходит. И это его шанс наконец-то вернуться в родной мир и забыть о существовании Власка. Навсегда.

Язык еле ворочался, выговаривая мысли вслух, правда достаточно тихо и несвязно, чтобы к этому начали прислушиваться. Голова медленно клонилась, сознание практически померкло, но еще продолжало вырабатывать какую-то очень умную мысль… и правильную. Зрачки последний раз двинулись вбок, отмечая новоприбывшего посетителя со странно-знакомым мечом, осоловелые глаза вытаращились, силясь раскрыться пошире, но корчма затуманилась и поплыла во мрак…

Глава тринадцатая

Могучее дерево, оплетенное тяжелыми железными цепями, вздрагивало, словно его рубило невидимое лезвие, глубоко вгрызаясь в живую плоть Роуна. Цепи неохотно соскальзывали с молодых гибких ветвей. Выкованные очень умелым кузнецом при участии самого Мира, они практически стали с деревом единым целым, поэтому ветви с жалобным треском ломались, сбрасывая свою ношу к основанию дуба. Тяжелая крона еще гордо простиралась над тайной поляной, роняя на землю густую тень. Она также была сплошь оплетена массивными звеньями, сливающимися с бурой корой дерева. Цепи лежали здесь слишком давно, сдерживая напор, но на этот раз пришел и их час поражения. Они тяжело срывались вниз, падая с глухим зловещим звоном, и свивались в ржавые кольца, медленно уходя под землю. Скрюченные старые корни все настойчивее тревожили почву, выбираясь наружу, и земля, изрытая на сотни мыль вокруг, трепетала в преддверии беды…