Чужие жизни

Виктор Васильевич имел привычку заявляться в класс ровно за одну минуту до звонка и с порога требовать от учеников безукоризненного поведения: ни одного шепотка он не оставлял без замечания, занижал оценки даже за самые незаметные помарки в тетрадях и маленькие рисунки, иногда оставляемые учениками на полях, даже сидеть за партой позволялось лишь ровно-ровно, вытянувшись по струнке… Но больше всего он любил проходиться по тем или иным талантам учеников. Хорошо рисуешь? Глупости, весьма посредственно, лучше уделяй внимание уроку, а не своим каракулям. Хочешь стать певицей? Не витай в облаках, для этого нужен настоящий талант… Готовишься к чемпионату по плаванию и поэтому не был на уроке? Никогда не сдашь математику и станешь никем… Таково было его отношение к окружающим.

В это утро Виктор был еще более раздраженным, чем обычно: накануне он дал десятиклассникам контрольную, из-за чего всю ночь вынужден был потратить на проверку, пренебрегая собственным сном. Теперь же он надеялся, что выведенный почти под каждой работой размашистый «лебедь» заставит учеников надолго присмиреть. Первые два урока прошли совершенно непримечательно — пара чуть более язвительных, чем обычно, замечаний, но не более того — и вот перед Виктором предстал тот самый десятый класс. Возможно, если бы обратил он чуть больше внимания на своих учеников, то заметил, каким потерянным выглядел один из старшеклассников, с безучастным видом сидевший за третьей партой. Но мужчина не привык к подобному, а потому сразу приступил к оглашению оценок.

— Савельев — три! Ветров — два! Кротова, Николаева, Павлов — три! Щукина — четыре! Яна, ты можешь лучше… Ушкин — два! Очень-очень плохо, Марк, просто отвратительно…

Продолжая зачитывать свой список, Виктор совершенно не видел, как тот, кого назвали Марком, вдруг с силой вцепился пальцами в край парты и побледнел. За весь урок подросток не записал ни слова в тетради, лишь, как загипнотизированный, смотрел на резкий росчерк учительской «двойки» и перечеркнутые ответы. Естественно, это не ускользнуло от внимания преподавателя, вызвав очередное замечание с его стороны.

— Долго ты еще будешь статую изображать? — недовольно спросил Виктор, останавливаясь возле парты ученика и нависая над ним. — Надо было лучше готовиться. Потратил бы лишний час дома на уроки, а не какую-нибудь ерунду, и не пришлось бы теперь стыдиться! Ничего, придешь и перепишешь в сре…

— Извините, мне нужно выйти, — оборвал его на полуслове Марк, рывком поднявшись из-за парты и выскачив за дверь, громко хлопнувшую за его спиной. На долгие две минуты в классе повисла мертвая тишина. Виктор заложил руки за спину и невозмутимо вернулся к учительскому столу, открывая оставленный на нем пятью минутами ранее задачник.

— Чего застыли? Продолжаем работу! — прикрикнул он на растерявшихся старшеклассников. Причиной общего сумбура было то, что Марк всегда являлся самым спокойным из их одноклассников и подобные эмоциональные порывы казались совсем не свойственными ему. Девушка за первой партой нерешительно подняла руку. — Что еще, Волкова?

— Можно выйти? Пожалуйста.

— Иди. Заодно найди этого, — Виктор кивнул на опустевшее место за третьей партой и отвернулся к доске, взяв в руку мел. Снова хлопнула дверь, а вслед за этим по кабинету разнеслась дребезжащая трель звонка с урока. — Все свободны, домашнее задание на доске.

Не дожидаясь пока десятиклассники нестройным хором попрощаются с ним, мужчина вышел в коридор, направляясь в учительскую. Телефон в кармане издал короткое «дзинь», оповещая о непрочитанном сообщении, и тут же был извлечен из кармана. «Привет, какие планы на вечер?» — гласило оно. Это была Агата — подруга детства и по совместительству очень настырная особа, периодически вытаскивавшая Виктора развеяться. «Никаких», — односложно ответил мужчина, все еще хмурясь. «Прогуляемся куда-нибудь?» — снова пришло сообщение, и Виктор, даже не видя Агаты, мог поклясться, что та многозначительно ухмыльнулась, отправляя его. «Не хочу», — настрочил он и вышел из сети.

Когда до учительской оставалось всего несколько метров, Виктор неожиданно услышал голоса, в одном из которых безошибочно опознал ранее упомянутого Марка. Если сначала речь подростка звучала приглушенно и неразборчиво, то теперь она становилась все громче и отчаяннее с каждым произнесенным словом. Мужчина замер, прислушиваясь, а после аккуратно заглянул за угол, увидев, что Марк сидит прямо на полу у стены, то и дело сердито ударяя кулаком по паркету, а Катя стоит рядом с ним, крепко обхватив себя за плечи и слушая.

— Это просто ужасно! — между тем продолжал Марк, не заметив появления второго слушателя. — Я три дня ночами не спал, чтоб его контрольную написать, даже на скрипку времени не оставалось, а он мне «просто отвратительно»! — Марк довольно точно скопировал презрительную интонацию Виктора. — Он мне жизнь сломал, понимаешь?

— О чем ты? — взволнованно уточнила Катя.