Чужое оружие (Справедливость - мое ремесло - 4)

Чепиков молча зыркнул на Коваля.

- Здесь уже молчать не следует, Иван Тимофеевич, - заметил подполковник, когда пауза затянулась. - Выводы экспертизы нужно объяснить.

- А мне объяснять нечего, - буркнул Чепиков, чувствуя, как кольцо доказательств сжимается вокруг него. - Это ваше дело - разобраться...

- Если мы с вами не сможем иначе объяснить стечение обстоятельств, сказал Коваль, - остается один вывод, и он не в вашу пользу... Подполковник сделал паузу. - Надеюсь, вы меня понимаете. То, что убийство совершено пистолетом, который вы хранили, становится одним из решающих доказательств вашей причастности к преступлению...

- И, значит, вы думаете, что я убил Марусю? - вспыхнул Чепиков. Он весь напрягся, полный желания вскочить, но властный взгляд Коваля приковал его к стулу, и Чепиков обмяк. - Я вам ничего больше не скажу, пробормотал он. - Делайте что хотите.

- Хорошо, - согласился подполковник. - Вам надо подумать. Вы не трус, Иван Тимофеевич. Прошли войну честно. Не повезло с первой семьей... И теперь... тоже. Вы производите впечатление человека, который растерялся в жизни. Не бойтесь, Иван Тимофеевич, правосудия, не бойтесь власти, за которую воевали. Вам при допросах, очевидно, называют сороковую статью. Давайте заглянем в нее.

С этими словами подполковник взял со стола "Уголовный кодекс", открыл его и стал читать вслух. Впрочем, читать - не совсем точно: Дмитрий Иванович знал кодекс, что называется, назубок и сейчас только время от времени заглядывал в него.

- "Статья сороковая. Обстоятельства, смягчающие ответственность, прочитал он. - При определении наказания обстоятельствами, смягчающими ответственность, являются..." Первый пункт... Это не для нашего случая... Второй... "Совершение преступления вследствие стечения тяжелых личных или семейных обстоятельств..." Третий... Пропустим... Четвертый... "Совершение преступления под воздействием большого душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего..." Пятый... Шестой... Седьмой... Эти вас не касаются... А вот восьмой пункт, самый важный... "Искреннее раскаяние или явка с повинной, а также содействие раскрытию преступления..."

За все время, пока Коваль читал, Чепиков не шевельнулся. Словно окаменевший, отведя взгляд от подполковника, он сидел, уставившись в одну точку на стене.

- Ну как, Иван Тимофеевич? Сейчас все расскажете или будем и дальше ломать голову?

Чепиков только пожал плечами. Говорить он не хотел.

Коваль вызвал конвоира.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

I

Чепиков никакого участия в поисках пистолета не принимал. Капитан Бреус усадил его на высоком камне подальше от воды и поручил присматривать молодому белесому милиционеру, который не сводил глаз с подследственного, чтобы тот ненароком чего-нибудь не выкинул.

Коваль прохаживался берегом, наблюдая за поисками, которые вел капитан вместе с добровольными помощниками-дружинниками.

Раздевшись, в одних плавках, они прощупывали ногами у берега каждый сантиметр дна, вытаскивали из воды камешки, палочки. Уверенности, что пистолет был заброшен в речку, не было. Но поскольку поиски во дворах Лагуты и Чепиковых и поблизости от них, в радиусе сотни метров, результатов не дали, логично, было допустить, что убийца выбросил его в Рось.

Подозреваемый своим поведением укреплял такое предположение. Его упрямое молчание свидетельствовало больше, чем слова.

Поиски пистолета в речке в присутствии Чепикова подполковник начал еще и для того, чтобы проследить за его реакцией.

Дружинники самоотверженно толклись в воде и лишь на какую-то минутку выходили на берег, чтобы погреться. Добровольцы были упорны и верили, что найдут парабеллум, о котором рассказал капитан Бреус. Помня его наставления, они легонько водили ногой, едва касаясь заиленного дна вытянутыми пальцами, и, только удостоверившись, что дно чистое, становились на всю ступню. Нащупав что-нибудь, осторожно лезли в воду рукой и вытаскивали то камень, то банку из-под консервов или еще какой-то предмет. Обследовав дно у берега, начали отдаляться от него, и кое-кому уже приходилось нырять за очередной находкой.

Впереди изнывала под солнцем спокойная Рось. В этом месте она была довольно глубока, и лишь немногие доставали дна на середине реки.

Вылезая погреться, все внимательно разглядывали Чепикова: кто гневно, кто с интересом, - возможно, усиленным его упрямым молчанием, - словно это был не свой вербивчанин, с которым тысячи раз встречались и который раньше ничем не привлекал внимания, а какое-то неведомое существо, у которого все, вплоть до разбитых ботинок, было не такое, как у обычных людей.

Чепиков ни на что не реагировал. Как сел на валуне, опустив голову, так и сидел, уставившись в землю. И лишь когда кто-нибудь проявлял излишнюю назойливость, отворачивался и смотрел над Росью, поверх холмов и лесов.

Капитан Бреус нащупал стальную немецкую каску - ее бы давно затянуло песком и илом, если бы не оголенные корни старой ивы, где она застряла. Потом кто-то из парней торжественно поднял над водой проеденную ржавчиной гильзу крупнокалиберного снаряда...