Чужое побережье

Пиши: по-человечески и нет,

По-рыбьи, и по-птичьи, и по-бабьи.

Пиши – и каждый (сон ли, нет?) сонет

Мне отзовется океанской рябью.

И каждый (кто? Manet или Monet?)

Окажется не злата ради,

А просто с вечностью наедине.

Совсем как та добыча радия,

Где грамм – добыча, помнится, и годы

Труда. И что ж – напрасен этот труд?

Но если слуги белку стерегут,

Скачи по-беличьи, минуя огороды,

Народы, роды (женский и мужской).

Пиши – делись тоской.

Но не давись тоской.

«Он не бредит, он бродит…»

Он не бредит, он бродит: дрожжи-то внесены,

А процесс ферментации тут небыстрый.

Коридоры кончаются стенкой, а у стены

Не прикинешься ванькой, шутом, артистом.

Время не кончилось – выбродит, выбродит сок,

Дай только срок (хоть давали срока немалые),

Будет лечитель добрым, учитель строг.

Им, а не нам век пропись свою пожалует.

Ели не виноваты, а виноват елей.

А виновато лотоса корневище,

Сок его тоже бродит – налей,

И будут блаженны духом нищие.

«Кораблям не знаю, где и место…»

Кораблям не знаю, где и место:

То ль внутри оно, а то ль снаружи.

Так штормит! А приглядишься если,

Это только рябь на мелкой луже.

То ли в бесконечность уплываем,

То ли просто топаем на кухню.

В снах и то – по-всякому бывает:

То ли Троя строится, то ль рухнет…

Бесконечность – не уют, конечно,

Только манит, манит постоянно.

…Корабли на рейде постояли —

И уплыли – вечно, бесконечно…

МОЯ РОДО-СЛАВНАЯ

В холодную землю

Родства не помнят – ни Ивана,

Ни Моисея, ни Ноя – к чему им эти пазлы!

Все то, что тяжелей стакана,

Заведомо из рук выскальзывает.

Их вид смешон, убог, нелеп,

И образ жизни почти что скотский.

Они только и делали, что сеяли хлеб,

Но в холодную землю ложились не хуже, чем предки Бродского.

Приветят хлебцем и самогонкой,

И что я им? Случайный зритель.

Но я лучше с ними буду пить горькую,

Чем без них – дольче виту.

Черноземные волости

Все эти черноземные волости

И раньше не страдали вольностью.

Не Север, чай. Ну а теперь

Попробуй, выйди за околицу,

А то и попросту за дверь.

Тут ни валдайских колокольцев,

Ни прочего. Распуган зверь,

Но не пугливы идиоты.

Они хоть ходят на работу,

Но знать не ведают труда.

Чтят с понедельника субботу,

И только у ларька – страда.

Так жизнь гнобят – свою, чужую,

Совсем не понимают нас

И нажираются на раз.

Падут – и в ус себе не дуют.

…Но я люблю их.

Вот весь сказ.

Прогулки с Витей