Чужое полушарие

Это произошло 4 сентября, а 15 октября на стол Маккоуна легли снимки «несуществующих» наступательных ракет. То, чего всеми силами пытался избежать Маккоун, случилось. И кто теперь будет отвечать за последствия? Кто будет разгребать дерьмо, наваленное «милым» президентом? Он, Маккоун? Ну нет! Такого удовольствия он своим противникам не доставит. Он не намерен в одиночку пачкать руки в грязи под названием «ядерная угроза». Пусть достопочтенный президент в полной мере прочувствует, каково это, когда ответственность (реальная ответственность!) за жизнь миллионов американцев лежит на твоих плечах!

Он снял трубку телефона и набрал номер помощника министра обороны по специальным операциям генерал-майора Эдварда Лэнсдейла. «Безумный Лэнсдейл», как звали его за глаза коллеги, напрямую не подчинялся Маккоуну, но по должности являлся связующим звеном между ЦРУ и департаментом министерства обороны. Когда-то, еще до того как Маккоуну предложили пост директора ЦРУ, он, как и все, считал методы Лэнсдейла безумными и искренне удивлялся, как при таком подходе ему удается добиваться положительных результатов.

Когда министр обороны Роберт Макнамара создавал для президента документ, корректно названный «Обоснование правомерности военного вторжения на Кубу», Лэнсдейл первым объяснил свои представления о том, как должно уничтожать авторитет Кастро. Подрыв бомбы с кровавыми жертвами в его представлении был чем-то обыденным. Но именно Лэнсдейл еще в конце июля пришел к нему, Маккоуну, с очередной «безумной» идеей о том, что Советский Союз и Куба договорились по вопросу размещения ядерных боеголовок. К такому выводу Лэнсдейл пришел путем личных умозаключений, опираясь лишь на слухи и наблюдения. Маккоуну, одержимому той же самой мыслью, предположение Лэнсдейла безумным не показалось. Напротив, его уверенность в реальности угрозы дала толчок для визита к президенту. Увы, в тот раз встреча с президентом не принесла результатов.

– Лэнсдейл. Слушаю, – в телефонной трубке прозвучал голос помощника министра обороны.

– Это Маккоун, – вместо приветствия представился директор ЦРУ. – Есть разговор.

– Буду через сорок минут, – произнес Лэнсдейл и повесил трубку.

«Ни расспросов, ни возражений, как будто Лэнсдейл в двух словах, сказанных мной, услышал все, что ему было нужно. Да, я правильно поступил, что обратился именно к нему», – подумал Маккоун. После короткого разговора с «безумным» Лэнсдейлом у Маккоуна появилась уверенность, что теперь все будет хорошо.

Лэнсдейл приехал даже раньше. Выслушав Маккоуна, он удовлетворенно кивнул и начал отдавать распоряжения:

– Нужно собрать всех. Закрытое совещание глав департаментов или что-то в этом роде. Обозначить проблему и заручиться стопроцентной поддержкой до того, как информация попадет на стол президенту.

– Поддержкой чего? – Маккоун чувствовал себя клерком, прислуживающим солидному дяде, но сейчас ему было на это наплевать.

– Военного вторжения на Кубу, разумеется, – спокойно, как о чем-то обыденном, сообщил Лэнсдейл.

– Но баллистические ракеты… – начал Маккоун.

– В том-то и дело! Сколько их сейчас на Кубе? Пять? Десять? И это за каких-то полгода. А теперь представьте, сколько их появится через год-два? Америка вздохнуть не сможет, чтобы не спросить на это разрешения у «красного» Союза. Эту мысль нужно вдолбить в голову президента до того, как он начнет сомневаться и осторожничать!

Маккоун вызвал секретаря и отдал приказ собрать закрытое совещание. К шести часам вечера в Лэнгли прибыли все: министр обороны Роберт Макнамара, госсекретарь Дин Раск, советник президента по национальной безопасности Макджордж Банди, председатель Объединенного комитета начальников штабов Максвелл Тейлор, всего две недели как назначенный вместо прежнего председателя Лаймана Лемницера Роберт Кеннеди в качестве генерального прокурора и доверенного лица президента и главы всех департаментов, задействованных в решении «кубинского вопроса».

Последних троих директор ЦРУ приглашал с опаской: слишком близки они были к президенту, слишком уязвимой становилась их с Лэнсдейлом затея. Но мнение Лэнсдейла по этому вопросу оказалось непреклонным: прийти должны все, а о последствиях лучше не думать.

Заседание особого (расширенного) совета Маккоун начал с предъявления фотоснимков самолета-разведчика. Он зачитал пояснения аналитиков, занимавшихся расшифровкой фотоснимков, и затем задал решающий вопрос:

– Что будем делать, господа?

В течение долгих пяти минут в зале совещаний висела гробовая тишина, присутствующие осмысливали глобальность проблемы, нависшей над Америкой. Затем зал взорвался гулом голосов: каждый стремился высказаться первым. Мнения звучали разные: от «СССР никогда не решится разместить свои ракеты на Кубе» и «фотоснимки – чудовищная провокация» до «мы давно подозревали» и «действовать необходимо немедленно».