Чужого поля ягодка

Сама же задумалась над проблемой огня. Ну, что-нибудь горючее найти можно… но чем его поджечь? В этом ведущем правильный образ жизни обществе нет ни спичек, ни зажигалок. Хоть трением добывай! Эх, вот так и пожалеешь, что не освоила пирокинез…

Она посмотрела на «братьев»: один стоял на пороге с растением в горшке, другой — с вазой, наполненной водой. Вид у обоих был глуповатый и чувствовали они себя соответственно. Но Миль запретила себе даже мысленную улыбку.

«Дело за малым — как возжечь огонь».

— Всего-то? А большой огонь нужен? — спросил Джей.

«Небольшой, но чтобы горел и не гас».

— Па-адержи, жених… — Он всучил горшок Бену, и тот стал выглядеть вдвое глупее. Вернувшись с каким-то небольшим, но тяжёлым предметом, отнимать у Бена горшок Джей не поспешил. — Лазер подойдёт?

— Огонь — это когда что-то горит. Па-адержи, брат… — теперь Бен всучил Джею вазу и горшок, и принёс на блюде небольшой брусок масла в обёртке. — И лучше бы нам выйти на воздух, потому что автоматика квартиры всё равно ничему здесь гореть не позволит.

После ещё одной, к счастью, недолгой проверки, закутав Миль в плащ, они вышли на продуваемую всеми ветрами посадочную площадку, под открытое серое небо. Миль, проворчав: «Пер-рестраховщики…», — поёжилась от холода, глотнула свободного студёного ветра, от которого сразу сладко вскружило голову, выбрала место, где их странноватое занятие не бросится никому в глаза, и занялась приготовлениями.

В очерченный круг она сыпанула земли из горшка, наплескала туда же воды, положила брусочек масла и, когда Бен, подкрутив что-то в лазере, масло поджёг, подула…

Там, за линией круга, подчиняясь словам древнего Ритуала, взвилось пламя над блюдом, закрутился смерчиком воздух, подняв немного влажной пыли и уложив её обратно — и всё унялось. Заставив Бена войти в круг, Миль шагнула следом, подняла к нему мерцающие, с сумасшедшинкой, сейчас скорее зелёные, чем серые глаза и заговорила-запела:

«Земля, вода, огонь, воздух, вы свидетели — я, Мильгаррад-хиз-Грай-хиз-Аххар-хиз-Владар, беру этого человека в мужья и отдаю ему мою верность в обмен на его верность, мою жизнь в обмен на его жизнь, мою душу в обмен на его душу, мою любовь в обмен на его любовь — чтобы он владел ими до тех пор, пока они нужны ему».

Закончив, она отстегнула и передала Джею цепочку, сняла с руки больший браслет и протянула его Бену.

Он принял браслет, и, надевая на руку, ответил:

«Я, Беннар Регхаз, беру тебя, Миль, в жёны и отдаю тебе всё, чем владею — мои тело, душу, любовь и верность, чтобы ты владела ими до тех пор, пока они нужны тебе — и ничего не требую взамен. Земля, вода, огонь и воздух — вы свидетели», — браслет пришёлся впору, плотно обхватив запястье как раз над индикатором.

После чего — а как же иначе! — оба потянулись друг к другу за своим законным поцелуем…

До сего момента, как и положено свидетелю, Джей честно, хотя и со смятёнными чувствами, наблюдал, а тут решил, что видел достаточно. Но прежде, чем он успел отвернуться, его накрыло… Это потом, чуть позже, когда эта волна счастья пошла на убыль, он смог понять, что ничего страшного не произошло — напротив, всё настолько хорошо, насколько возможно — и ещё чуть-чуть сверху… Но сначала-то он почти испугался…

Потому что сферическая волна эта слишком напоминала взрывную, она точно так же мгновенно расширилась, достигнув горизонта — и ушла дальше. А эпицентром были вон те двое в своём дурацком круге. И они-то, похоже, никакой волны сейчас не замечали.

Пока он в недоумении тёр глаза, спецэффекты рассеялись окончательно, а парочка в круге успела прекратить своё вызывающее занятие и уже собирала «спецоборудование».

«А ведь, если я останусь рядом, придётся мне привыкать ко всему… этому…» — грустно подумал он. И опять заныло сердце — ни с ними, ни без них покоя ему не видать…

17. Регистрация

После простенького, в общем-то, Ритуала, состоявшегося на неприютной, продуваемой ледяным сквозняком крыше, регистрация в торжественном парадном зале роскошного Дворца Совета Города не впечатлила совершенно. Джей, во всяком случае, понял, что никогда не сможет испытать ни трепета, ни восторга, какой бы богатой ни была его собственная свадьба в этом здании. Более того — он почему-то решил, что подобная церемония ему вообще не грозит.