Чужой

– Давайте подберем деньги и отправимся домой. Веди корабль в гараж, Ламберт.

Угол, под которым поднимался «Ностромо», начал выравниваться. Спустя несколько минут сигнальное устройство над консолью навигатора начало издавать ритмичный писк.

– Вот он, – сообщила Ламберт. – Именно там, где мы и рассчитывали.

– Хорошо, – Даллас взялся за управление. – Выровняй нас и готовься к стыковке.

Загудели приборы, и буксир изменил позицию относительно горы металла и пластика. Рипли щелкнула переключателем, и «Ностромо» застыл кормой к матовой громаде перерабатывающего завода.

– На позиции.

– Заводи, – Даллас напряженно следил за показаниями датчиков. Его пальцы застыли над рядом красных кнопок.

– Сближаемся, – Рипли следила одновременно за двумя экранами. – Дистанция двадцать… пятнадцать… остановка.

Она ударила по переключателю. Даллас, в свою очередь, утопил кнопки.

– Тяга отсутствует, главные двигатели выключены. Достигнута инерционная устойчивость. Активировать замок гипердвигателя.

– Замок включен, – ответила Рипли. – Сцепка завершена.

После этой процедуры «Ностромо» при включении гипердвигателя должен был создать поле достаточного размера, чтобы в него поместился и завод. Дальше они полетят вместе, окутанные тем таинственным и нереальным, что позволяло кораблям и людям путешествовать быстрее скорости света.

– Проложить курс к Земле, – твердо сказал Даллас. – Рипли, когда будет курс, включай большого парня и выводи нас на световую плюс четыре.

– С удовольствием.

– Курс рассчитан, – спустя минуту сообщила Ламберт. – Время отправляться домой, – и тихо, для себя, добавила: – Ноги, уносите меня отсюда.

Рипли коснулась главного переключателя. Крошечная планета вместе с чужим кораблем исчезли, словно их никогда не существовало. «Ностромо» достиг скорости света, потом превысил ее. Вокруг буксира и завода возникло свечение в форме короны. Звезды впереди стали синими, позади – покраснели. Шесть членов экипажа с облегчением устремились домой. Шесть членов экипажа, кот и нечто иное по имени Кейн…

Они сидели за столом в кают-компании и пили кофе, чай или другие горячие стимуляторы – в зависимости от вкусов и привычек. Расслабленные позы отражали душевное состояние, которое до недавнего времени было хрупким, как стекло. А теперь они беззаботно перекидывали ноги через подлокотники кресел, откидывались на подушки.

Ламберт пока что оставалась на мостике: она проводила последние проверки курса перед тем, как позволить себе роскошь безделья. Эш спустился в лазарет и присматривал за Кейном. Старпом и его состояние были основной темой разговоров.

Паркер отпил горячего чаю, громко почмокал губами и заявил со своей обычной самоуверенностью:

– Лучше всего просто его заморозить. Остановить чертову болезнь.

– Мы не знаем, как заморозка может повлиять на его состояние, – возразил Даллас. – Может, ему станет хуже. То, что останавливает земные болезни, может только усилить штуку, которая к нему привязалась.

– Это все равно чертовски лучше, чем ничего не делать, – Паркер помахал кружкой, как дубинкой. – А это как раз то, чем до сих пор занимался автодок: ничего не делал. Как и говорит Эш, это выше его возможностей. Медицинский компьютер настроен на то, чтобы заниматься обычными болезнями и переломами, а не чем-то эдаким. Мы все согласны с тем, что Кейну нужен профессиональный уход.

– Которого, как ты сам только что сказал, мы ему предложить не можем.

– Верно, – Паркер откинулся на спинку кресла. – Именно так. Я и говорю: заморозим Кейна, пока не доберемся до дома, где им займется док, специализирующийся на инопланетных болезнях.

– В точку, – добавил Бретт.

Рипли покачала головой. Она выглядела почти обиженной.

– Бретт, ты сам это замечаешь? Что бы ни говорил Паркер, ты всегда отвечаешь: «в точку».

Бретт ухмыльнулся:

– В точку.

Рипли повернулась к инженеру:

– Что скажешь, Паркер? Твой подчиненный просто ходит за тобой по пятам и говорит «в точку». Как обычный попугай.

Паркер повернулся к коллеге:

– В самом деле, подтянись. Что ты как попугай какой-то?

– В точку.

– Ох, кончайте уже, – Даллас тут же пожалел о случайно вырвавшемся замечании. Немножко легкомысленной болтовни пошло бы им только на пользу, а он взял и все испортил. Почему он такой? Отношения между членами экипажа буксира были скорее неформальными, а не следовали схеме «босс-подчиненные». Так почему он внезапно почувствовал желание поиграть в капитана?

Возможно, по той причине, что они находились в чем-то вроде кризисной ситуации, и кто-то должен был «быть главным». На него возложена ответственность. Паршивая работа. Сейчас он предпочел бы занимать место Рипли или Паркера. Особенно Паркера. Инженеры могли забиться в персональный отсек и радостно игнорировать все, что не касалось их напрямую. Пока эти парни поддерживали работоспособность двигателей и корабельных систем, они отвечали только друг перед другом.