Чужой для всех

— Хайль, — тихо, без эмоций ответили офицеры и вошли через калитку во внутрь лагеря. Пройдя комнату дежурного по комендатуре, и поднявшись на второй этаж они очутились в приемном бюро коменданта, вошли в его просторный кабинет. Сразу бросился в глаза огромный портрет фюрера, висевший на стене сзади рабочего стола Пистера. Офицеры вскинули руки в официальном приветствии члена нацистской партии. Оберфюрер СС (звание между полковником и генералом) небрежно поднял руку и встал из-за стола. Глаза цепкие, настороженные. Лицо опухшее, с глубокими морщинами, но чисто выбритое. Волосы редкие, зачесаны назад. Серая форма слегка помята, на черных петлицах два дубовых листа, на погонах из серебряного жгута две четырехлучевые звездочки полковника. На столе лежала фуражка офицера СС с немецким орлом, державшим свастику и черепом по центру околыша.

— Присаживайтесь, господа офицеры. Я вижу у вас серьезное дело ко мне, раз приехали из Берлина.

— Спасибо, оберфюрер, — Ольбрихт снял перчатки, фуражку, положил их на стол. Прошелся спокойно по кабинету, дав понять коменданту, что он здесь на равных, подошел к окну, которое выходило на огромный апельплатц. Вновь прибывшие заключенные стояли на плацу в тревожном ожидании своей участи. Вдали виднелись бараки. Много бараков: однотипных, деревянных, холодных, с огромной скученностью узников в них. Вокруг лагеря проволочное заграждение. Часовые в стационарных вышках. Наряды с собаками по внешнему периметру. По-прежнему из трубы крематория валил черный смрадный дым.

— Жалкое зрелище представляют прибывшие заключенные, — отвернувшись от окна, произнес Франц. — Я надеюсь, господин оберфюрер, вы нам отобрали не таких доходяг.

— Эта партия прибыла из Латвии из лагерей Кайзервальда и Дондангена. Состояние заключенных удручающее, — ответил Пистер. — У нас содержание хорошее, более чем достаточное по нормам для жизни и работы. Многие промышленники из Веймара жаждут наши трудовые резервы. Стоят в очереди. Но лучшие экземпляры идут для военной промышленности в наш филиал в Миттельбау – Дора.

— Тогда я спокоен, господин оберфбюрер, — Франц присел на стул рядом с майором Шлинк. — Думаю, мы не станем виновниками перебоев работы объекта, отобрав у вас несколько сотен заключенных и оружие возмездия будет выпускаться усиленными темпами. Не так ли, господин оберфюрер?

Франц внимательно посмотрел в глаза коменданта. Тот вздрогнул, облизал пересохшие губы. Оберфюрер понял, что подполковник не пешка Генштаба, коль знает о сверхсекретном заводе по выпуску ракет ФАУ.

— А почему именно русские военнопленные, притом офицерский состав? Можно узнать у вас, господин подполковник? — Комендант уклонился от дальнейшего разговора по объекту «Дора».

— Хочу понять таинственную русскую душу, господин оберфюрер.

Майор Шлинк вскинул брови, но промолчал. Он воспользовался советом Франца: «Говорить только тогда, когда спрашивают», — и пока не произнес в кабинете ни одного слова, но внимательно слушал разговор старших офицеров.

— Вам не кажется, господин оберфюрер, что именно загадочная русская душа лежит в основе побед русских? — Франц продолжил разговор, перед этим подмигнув Киселеву, мол, молодец, что молчишь, не встреваешь в разговор. — Русские выживают в экстремальных боевых условиях. Почему? Не французы, не англичане, не американцы, не наши солдаты, хотя они лучшие в мире, а русские. Что ими движет, когда они бросаются под танки, на доты, идут на таран? До последнего солдата не сдают своих позиций, защищая руины. Если мы постигнем этот феномен, то с нашим оружием, с нашей выучкой и дисциплиной мы будем непобедимы.

— Вот зачем вам столько русских! — с удивлением воскликнул повеселевший комендант. — Вот зачем вы приехали! А я подумал, вы приехали с проверкой по линии Красного Креста, под видом отбора заключенных.

— Ну что вы, оберфюрер. Неужели мы похожи на санитаров?

— Да нет, не похожи, — успокоился комендант. — Что касается русской души, то замечу сразу. Эта тайна за семью печатями, господин Ольбрихт. За все время существования лагеря Бухенвальд мы не допустили ни одного побега. Но попытки были. И бегут в основном русские. Откуда они берут силы, трудно понять. Но мы их ловим. Недавно произошла новая попытка. Закопался, мерзавец, среди костей. Их вывозили в Веймар, для утилизации и изготовления клея для деревообрабатывающей фабрики. Но стал задыхаться и полез наружу. Тут его и взяли полудохлого. Сам – одни кости, да кожа, но какова сила духа!

— Интересные вещи вы рассказываете, господин оберфюрер, — глаза Франца приобрели стальной блеск. Шлинк сжал под столом кулаки. — Где сейчас этот русский?