Чужой для всех

— Пусть войдет, — коротко сказал Берия и вышел из-за стола. — Заходи, дорогой Виктор Семенович, — с показной вежливостью, с некоторым подобострастием, встретил начальника главного управления контрразведки (СМЕРШ) Наркомата обороны Берия, пожав некрепко руку. — Присаживайся. Может вино, фрукты или коньяк? Знаю, балуешься им один в кабинете после рабочего времени. Любишь хороший «Арагви».

Абакумов вскинул брови, его несколько удивил и даже озадачил слащавый тон разговора народного комиссара внутренних дел. — Спасибо, Лаврентий Павлович, ни то и ни другое.

— Как хочешь. А я не отказываю себе в бокале хорошего кахетинского вина во время обеда.

— Вы знаете мои принципы, Лаврентий Павлович, если пить, то стаканами, если рубить, то сплеча. Пару стаканов коньяка накатишь после трудового дня, и душа отходит, легче становится.

— И часто приходиться душу отпаивать? — через пенсне в упор на Абакумова уже смотрели холодные, непроницаемые, далеко не приветливые глаза второго лица страны.

Абакумов вздрогнул, настолько поразительны были перемены в настроении Берии. Он понял, что тот хочет заманить его в одну из своих словесных ловушек и затем нанести удар, подмяв его волю. — Товарищ народный комиссар, — официально обратился к наркому НКВД Абакумов, — давайте перейдем к делу. Вы ведь для этого меня вызвали. А наши грешные души пока оставим в покое.

— О деле говоришь?! — почти взвизгнул Берия, — это правильно. Но ты, Абакумыч, — фамильярно резанул народный комиссар, — в последнее время стал суетлив и поспешен. А любое дело требует обстоятельного подхода и выдержки, как тот добрый «Арагви», что ты пьешь.

— Я понимаю ваши упреки, товарищ народный комиссар, но…

— Не понимаешь, генерал! — резко оборвал того Берия и вскочил из-за стола, мгновенно взорвавшись. — Ты свои слюнтяйские рассуждения оставь, — и вытянув правую руку, в порыве раздражения, стал размахивать указательным пальцем. — Ишь, умник нашелся! Ты это брось! Ты что, думаешь, я ничего не вижу? Берия все видит. Берия все знает. Мне товарищ Сталин сказал, «Лаврентий, разберись!» И я разберусь.

— Дело с «Арийцем» требовало немедленных решений, — вскочил также со стула и Абакумов, нависнув глыбой над огромным рабочим столом наркома, — на карту был поставлен план осуществления всей операции «Багратион». Я вынужден был немедленно доложить об этом товарищу Сталину, — уверенно произнес начальник СМЕРШ РККА, хотя сердце его тревожно заныло. Он полностью осознавал, насколько силен и опасен Берия, что тот сотрет в порошок любого, кто станет на его пути. Он действительно в последнее время зачастил к Верховному. Вот и брызжет слюной от ревности народный комиссар.

— Сядь и не кипятись, — нарком чуть отпустил напряжение речи и махнул рукой. — Пойми меня правильно, Абакумыч. Ты пришел сюда не просто так, а потому, что все дела особой важности стекаются ко мне, — Берия постучал пальцем по столу, — и вершатся в этом кабинете. Ты, наверное, забыл, так я тебе напомню, что с 11 мая этого года я председатель оперативного бюро ГКО, и первый заместитель председателя Комитета Обороны. А ты полез к Верховному по такому важному делу, как срыв летней наступательной операции с сырым материалом, не поставив меня в известность. Ты подвел под монастырь наших военных товарищей и меня в том числе. Ты понял, Виктор Семенович? — уже поучительно, почти успокоившись, задал вопрос Берия, не требуя на него ответа, и важно через пенсне посмотрел на Абакумова.

К чести Берия он, имея взрывной характер, после очередной вспышки, мог быстро взять себя в руки и успокоиться, не доводя разговор до крайней степени неприязни и противоречий, что произошло и в этот момент.

Абакумов выглядел удрученным, как будто его, большого мальчика, высекли за непристойное поведение. Высекли несильно, но печать тревожного ожидания большой порки, застывшая на лице, еще не сошла. — Поспешил, Лаврентий Павлович, согласен.

— Уже молодец, что согласен, — Берия улыбнулся краешками губ. — Сейчас выпьешь?

— Сейчас выпью.

Народный комиссар НКВД достал из сейфа распечатанную бутылку КВ «Арагви» и налил почти полный стакан золотистой жидкости Абакумову, а себе в рюмку.

— Будь ближе ко мне и не тревожь Верховного по пустякам. А «Арийца» мы прихлопнем в его Германии. Бери.

Абакумов залпом выпил свой коньяк, закусил долькой лимона и несколько секунд сидел без движения, с вожделением вбирая в себя божественный солнечный дар Грузии, после чего, повеселевшими глазами посмотрел на Берия. — Спрашивайте, Лаврентий Павлович. Весь материал у меня с собой, вот здесь, — начальник СМЕРШ похлопал по кожаной папке. — Я готов.

— Это хорошо, что ты готов. Рассказывай, что это за мессия такой, что знает все наперед и выскальзывает живым из наших ловушек.