Чужой для всех

— Не беспокойтесь, господин майор, это ненадолго, — хладнокровно произнес все тот же молодой офицер и, обернувшись, удивленно посмотрел на майора внимательными серыми глазами. — Думаю, наш передовой взвод наткнулся на группу русских окруженцев. Скоро бой закончится.

— Мне бы ваше спокойствие, — роптал майор. — Вы не женаты, Франц, а у меня двое детей школьников: Эммочка и Пауль и у Вильды больное сердце. Она не выдержит, если со мной что-то случиться.

— Вам бы булочки выпекать, господин майор, как раньше, а вы решили военным ремеслом заняться, — добродушно засмеялся обер-лейтенант Ольбрихт. — Слышите? Уже не стреляют.

— Слава Богу! — майор вновь протер вспотевший лоб. — А вы провидец, господин Ольбрихт.

— Не преувеличивайте, господин майор. Просто я изучил в штабе последнюю сводку о противнике. Короткий бой действительно, еще толком не начавшись, после нескольких орудийных выстрелов затих. Движение обеспечивающих подразделений продолжилось.

Через десять минут «Опель-капитан» с офицерами управления беспрепятственно подрулил к самому большому зданию в поселке. На его входе еще висела добротная доска с надписью «Сельский Совет». Офицеры не спеша вышли из машины. Их внимание сразу привлекла недалеко стоявшая группа солдат и младших командиров, которые громко смеялись. Ольбрихт огляделся и по эмблемам, красовавшимся в виде медведей на башнях танков, понял, что это танкисты из 3-й танковой дивизии.

Когда майор Зигель, так звали интенданта, и обер-лейтенант Ольбрихт подошли вплотную к веселящейся группе панцершютце, те притихли. Только рослый, с закатанными рукавами танкист унтер-фельдфебель, не замечая их, оскалившись, садистки длинной палкой тыркал в лежащего раненого человека. Тот был русским танкистом. Его обгорелый комбинезон говорил о ранении и недавней трагедии. Молоденький паренек сидел на пыльной дороге и затравленно, жалостливо смотрел на немцев. Его лицо было в кровоподтеках. Из рассеченной губы текла кровь. Он пытался отвернуться от ударов унтер-фельдфебеля, но у него это плохо выходило. Получая ощутимые толчки, он слабел на глазах.

— Что здесь происходит? — громко произнес Ольбрихт. — Кто старший, доложите?

Рослый унтер-фельдфебель недовольно повернулся и нагло посмотрел в лицо Франца. На его черной помятой танковой двубортной куртке висел знак за штурмовые атаки и серебряная полоска за ранение. Не приняв стойки «смирно», он смело ответил, глядя прямо в глаза обер-лейтенанта, не обратив внимания что в двух шагах от того сзади стоял майор:

— Это наш пленник, господин обер-лейтенант. Мы его допрашиваем.

— Допрашиваете? — удивился Ольбрихт. — Какие показания дал русский пленный?

— Этот русский Иван не понимает по-немецки. Придется его расстрелять. Возиться с ним нам некогда.

— Подождите выполнять свои экзекуции, унтер-фельдфебель, — не отводя взгляда, твердым берлинским акцентом проговорил Ольбрихт. Его раздражал бесцеремонный вид сержанта. — Приведите себя в порядок и доставьте военнопленного в это здание. Я сам его допрошу. Ольбрихт осознавал, что влезает не в свое дело. Но позволить у всех на глазах убить, как зверя, этого военнопленного, он не мог. Он был так воспитан.

— Господин обер-лейтенант! Это наш пленный и мы с ним поступим так, как считаем нужным, — вдруг раздался раздраженный голос. Майору Зигелю была неинтересна возня по поводу пленного и он, видя назревающий конфликт с самоуверенными танкистами, удалился осматривать здание сельсовета.

— Кто вы? Представьтесь? — Ольбрихт внимательно посмотрел на подошедшего старшего лейтенанта. Тот хотел что-то возразить, но передумал, видя перед собой мужественного, строгого, хотя и молодого офицера, явно прибывшего из штаба.

— Командир 2-го взвода 4-й роты 2-го батальона 6-го полка третьей танковой дивизии обер-лейтенант Нотбек.

— Обер-лейтенант Ольбрихт, второй адъютант командира 24-го моторизованного корпуса. Офицеры отдали друг другу приветственную честь.

— Вы выполнили свою задачу, господин Нотбек?

— Да, господин Ольбрихт. Отмеченные на карте поселки свободны от русских. Южнее их тоже нет. Во время разведки произошел встречный бой с русским танком. Унтер-фельдфебель Румпф, командир взвода указал в сторону танкиста с палкой, одним точным выстрелом поразил врага. Наши потери: один мотоцикл и два раненых панцершютце.

— Хорошо, обер-лейтенант. Унтер-фельдфебель Румпф, должен вам заметить, достоин большего поощрения, чем избиение пленного палкой. Подумайте об этом.

Командир взвода моментально покраснел: — Об успехах в бою будет доложено в полк, господин обер-лейтенант.

— Хорошо и прикажите привести пленного к нам. Я и майор Зигель допросим его. Я знаю немного русский язык. Только приведите военнопленного в порядок. Не нарушайте конвенцию об обращении с военнопленными.

— Слушаюсь, господин обер-лейтенант.