Чужой для всех

Ольбрихт не все слова перевел, что произнес пленный, но понял одно, что тот хочет курить. Сдерживая раздражение, он приказал солдату угостить пленного сигаретой, так как сам не курил.

— Чувствуется Европа, не то, что наша махра! — немного отойдя от побоев и насладившись первыми затяжками сигареты, более спокойно и уверенно проговорил танкист.

— Ваша фамилия, звание, должность, воинская часть? — третий раз как заводной произнес один и тот же вопрос Ольбрихт.

За короткое время войны в Польше и здесь с Советами он понял, что все военнопленные разные. Уже с первых шагов допроса, по их поведению, видно как они будут вести себя дальше: то ли замкнутся и будут ждать своей смерти, то ли сразу сдадут всю военную информацию, то ли как этот тщедушный русский танкист будут торговаться. Да, этот торгуется и все мне расскажет, утвердился в своем убеждении Ольбрихт, когда русский, устремив на него взгляд побитого хорька, все в той же жалостливой манере промямлил:

— Вы меня не убьете? Я буду жить, если отвечу на все ваши вопросы, господин офицер. Я все расскажу.

— Да, да, вы будете жить.

— А вы не брешете?

Ольбрихт смутился. Он понял, что это бранное слово. Но разве он мог гарантировать жизнь танкисту, в этой военной мясорубке. Конечно, нет. В любую минуту каждого из них может поджидать смерть. Когда жизнь немецкого солдата и марки не стоит, а русского и подавно – копейки. Какая может быть гарантия? Вон их сотни тысяч пленных, взятых в окружениях и котлах. Что их ожидает? Конечно смерть: от пули, болезней и голода. Это война. У этого русского единственный выход уцелеть на время – это стать помощником германской армии. Он слышал, что в оккупационных районах стали формироваться первые полицейские отряды Ordnungsdienst, сокращенно OD. Его путь лежит только туда.

— Все будет зависеть от вашей преданности Великой Германии, ее порядкам, установленным на территории Советов, — через небольшую паузу твердо произнес обер-лейтенант.

— За меня не беспокойтесь, господин офицер! — танкист в порыве подался вперед. Я детдомовский. Терять мне нечего. Все самое дорогое у меня энкавэдэшники отняли – и мамку и отца, — русский всхлипнул.

— Говорите медленней, я не все понимаю.

— Хорошо, господин офицер, я сделаю все, что вы скажете, — тщедушный вытер обожженной грязной рукой глаза и притих.

— Последний раз повторяю. Ваша фамилия, звание, должность, воинская часть.

— Криволапов Степан Архипович, механик-водитель 1-го взвода третьей роты 2-го батальона 99-го танкового полка, войсковая часть 7805, 50-й танковой дивизии, — медленно, но четко отрапортовал пленный танкист.

— Одну минуту, — Ольбрихт поднял палец вверх. — Все аккуратно запишем, — он достал из кармана блокнот и сделал в нем первые пометки.

— Назовите фамилии командиров?

— Командир танка…

— Стоп. Всех не надо. От командира роты и выше, что знаете.

— Хорошо, — Криволапов оживился и стал спокойно докладывать сведения. — Командир роты – старший лейтенант Хромченко. Командир 2-го батальона – капитан Потехинский. Командир 99-го полка – майор Резников, комиссар полка – батальонный комиссар Спиридович. Командир дивизии – полковник Бахаров.

— У вас хорошая память, Криволапоф? — поспевая за русским танкистом. улыбнулся Ольбрихт.

— Я стараюсь, господин офицер.

— Хорошо, Криволапоф. Я доволен. Где расположена ваша часть?

— Мы вышли из поселка Лебедевка, но место дислокации полка северо-восточнее Довска, поселок Староселье.

— Вы можете показать на карте?

— Нас обучали, а я механик-водитель танка Т-26.

— Очень хорошо. Позже покажете. Как вы оказались в поселке Поляниновичи? Какие задачи были поставлены вашему взводу?

— Вести разведку в направлении Старый Быхов.

— Где остальные экипажи?

— Где, где, — почему-то зло проговорил Криволапов. — В болоте, господин офицер!

— Почему в болоте?

— Нас послали вести разведку скрытно, по заболоченным местам. Вот и утопли многие. А мы вот выскочили. Прошли Журавичи, Хотовню, Искань и в Поляниновичах нарвались на ваши танки. За речкой у мостика нас и подбили. Все погибли, кроме меня. Я вот только обгорел немного. Ничего, заживет как на собаке.

— Что вы знаете о составе полка, дивизии?

— То, что видел, господин офицер. Есть танки, пушки, зенитки.

— Сколько танков, какие?

— Много. В полку Т-34 около тридцати, Т-26 больше 40. В дивизии считайте сами. Не знаю.

— Хорошо. Какие ближайшие задачи поставлены роте, батальону, полку.

— Вести разведку. Ударить на Пропойск. Ну и здесь помочь местной пехоте. Это нам наш политрук роты рассказал.

— Хорошо. Очень хорошо, — Ольбрихт исписал два блокнотных листа и был доволен полученной информацией. Она требовала проверки, но появившаяся под боком танковая дивизия русских ничего хорошего не сулила. Надо срочно докладывать в оперативный отдел штаба, чтобы приняли меры.

— Вы сможете показать на карте, где расположены русские части и их примерный состав?

— Конечно покажу, господин офицер. Пехота окопалась возле Искани, в Хотовне гаубицы стоят, — Криволапов замолчал.

— Что молчите? — Ольбрихт посмотрел в блокнот, — красноармеец Криволапоф.