Чужой Дозор

После сдачи гарнизона Санта-Клары главнокомандующий вооруженными силами доложил диктатору, что армия полностью утратила боеспособность и не сможет остановить наступление повстанцев на столицу. Сальдивар не стал дожидаться этого наступления и в тот же день бежал из страны.

Братья Рус и их соратники обнимались, смеялись и плакали – после двух лет упорной борьбы и тяжелых боев революция все-таки победила, и Тростниковый остров наконец-то стал свободным!

– Че, без тебя у нас бы ничего не вышло! – говорил расчувствовавшийся Фидель своему самому преданному соратнику.

Эрнесто, с недавних пор предпочитавший называться просто Че – прозвищем, которое уже давно закрепилось за ним среди товарищей из-за аргентинского словечка-паразита «слышь», которое он постоянно употреблял в речи, с достоинством принял это признание. Он как никто другой понимал, сколь весомым был его вклад в общую победу.

Несколько дней угарного счастья пролетели в мгновение ока – и наступило отрезвление. Предстояло строить новый, справедливый мир. Только вот никто толком не знал, с чего начать…

В итоге начали с самого простого – и самого срочного: с уничтожения оставшихся врагов. Тем более что врагов хватало: в горах, откуда совсем недавно спустились братья Рус, появились другие партизаны, сражающиеся уже против них. Эту подпольную борьбу активно спонсировала Америка и бежавшие от нового режима богатые иммигранты.

На острове началось подавление вооруженного сопротивления партизан – и стремительные суды над военными преступниками, над функционерами бывшего режима Сальдивара, да и просто над теми, кто попадался под горячую руку революционного правосудия. И если какой-то правозащитник сетовал на незаконность этих судов, им отвечали, цитируя команданте Эрнесто де ла Серна:

– Это революция, доказательства тут вторичны.

Эрнесто и сам не раз подавал пример того, как нужно разбираться с врагами. Он лично председательствовал в некоторых судах и всегда быстро выносил решения. Иногда под горячую руку его скорого правосудия попадались и невинные люди, но все понимали, что при революции случайные жертвы неизбежны.

Эрнесто не колебался, приказывая казнить виновных, а время от времени и сам приводил приговоры в исполнение. Не менее охотно он участвовал в боевых действиях против новых повстанцев, отправляясь в горы со своим собственным небольшим отрядом проверенных бойцов – guerrilleros. О том, как guerrilleros расправляются с партизанами и что делает с ними лично Эрнесто, ходили слухи один другого страшнее. Болтали, что Че уж как-то очень сильно любит кровь, получает слишком явное удовольствие от войны, от расстрелов и убийств.

Болтунов, впрочем, слушали не особо – кто же поверит в такие байки про их любимого команданте? Жалкая попытка врагов очернить облик Эрнесто не находила в народе абсолютно никакого отклика; репутация кого-то другого могла бы пострадать от подобных слухов – но не репутация команданте. Она была высока, чиста и абсолютно недосягаема для порочащих сплетен. Эрнесто горячо любили и соратники, и простые люди. Соратники – за то, что он прошел с ними весь путь, от самого начала до конца, и показал себя настоящим товарищем – храбрым, решительным, верным. Простые люди – за то, что Че всегда был готов помочь, хоть в большом, хоть в малом. Получив важные должности в новом правительстве Фиделя, Эрнесто не засиживался в кабинетах. Его частенько можно было видеть в порту, разгружающим пароходы наравне с простыми грузчиками, на стройке жилых домов и заводов или в обычной больнице, лечащим пациентов словно рядовой врач. Именно там, среди простых людей, а не в стенах министерского кабинета, ему порой являлся образ Сол, и в такие моменты команданте становилось тепло на душе – он понимал, что все делает правильно.

Со всеми Эрнесто держался запросто, ни на кого не смотрел свысока, всех был готов выслушать и помочь и советом, и делом. Когда в стране ввели продовольственные карточки, Эрнесто настоял, чтобы его норма не превышала обычную, получаемую рядовыми гражданами. А уж какие речи произносил с трибун команданте: о свободе и равенстве, о борьбе с мировым империализмом и о светлом будущем, которое ждет их страну. И ему верили – ему было невозможно не верить!

Порой, правда, случалось, что Эрнесто срывался – бушевал, орал, крушил мебель, под горячую руку мог даже ударить, – и тому было немало свидетелей. Но никто не держал за это на команданте зла.

– A otro perro con ese hueso,[22] – отмахивались от таких сплетен жители. – Еще бы, Че так устает следить за всем сразу! Тут и святые с небес себе пупки понадрывают, а наш Че хоть и святой – но самый обычный человек.

А потом была та история с крейсером и апельсинами…