Чужой: Холодная кузница

Ловец отшвыривает ее к двери лазарета, и Блю стесывает о палубу кожу спины. Это больно, но боль больше не затапливает ее разум. Марсалис спокойна. Несмотря на то, что существо тащит ее в коридор, несмотря на близость смерти, она ощущает глубокое и неизменное чувство благополучия.

Внезапно на ловца падают гигантские желтые клещи, складывая его пополам и разбрызгивая кислоту. Капля попадает на ногу Блю, и она бездумно пытается стереть ее другой ногой. Кислота разъедает кожу, обжигая каждый болевой рецептор. Ноги Блю начинают дымиться, а глаза наполняются слезами. Эта новая агония не похожа ни на одну из всех пережитых раньше.

– Залезай, – скрипит погрузчик и толкает к ней контейнер для яиц.

Блю качает головой; больше всего на свете она хочет вернуться назад, выбраться из этой преисподней. Раны заживут. Ей просто нужно добраться до контейнера.

Как только Блю добирается до него, она нажимает кнопку открытия. Она не готова к мощному зловонию, которое оставило внутри яйцо – гнилое мясо и антисептик. Блю сглатывает подступившую к горлу желчь и с помощью погрузчика залезает головой вперед в воздухонепроницаемую камеру. Затем над ней задвигается крышка, запирая ее внутри с серным запахом ее собственной горящей плоти.

32. Шедевр

Дориан пробуждается во тьме; его голова кружится. Он не помнит, что произошло. Когда он пытается подняться, его лицо прилипает к какой-то поверхности, так же как и руки и ноги. Щеку болезненно жжет. С хлюпающим шумом директор пытается освободиться, но он накрепко приклеен к чему-то.

Теплое щекотание пробегает по его лицу и шее, и он понимает, что рана на щеке снова открылась. Впрочем, Дориан может двигать одной рукой. Он проводит ладонью по животу и находит кнопку аварийного открытия скафандра. Потянув за несколько петель и открыв несколько клапанов, он освобождает вторую руку. Потом ощупывает свой скафандр сверху донизу, разблокируя всё, что только возможно, пока не высвобождается из него. Дориан задыхается и весь покрыт какой-то вязкой грязью. Влажный воздух охватывает его мокрую от пота кожу. Единственная одежда директора – трусы, которые он носил под скафандром.

Глаза Дориана приспосабливаются к освещению, и в его поле зрения попадают лимонно-зеленые стены. Их зеленоватый отблеск отражается на сводах пещеры из хитиновой смолы, где тяжело дыша, стоит на коленях Дориан. Он старается дотянуться до какой-нибудь опоры и находит металлический ящик. Его светодиодная кислотно-зеленая панель активна, поэтому Садлер отворачивается от лампы, чтобы сохранить ночное зрение.

Это контейнер для яиц. Он широко открыт и его смертоносное содержимое давно выбралось.

Взгляд Садлера падает на пол, и в резком электрическом свете он видит мясистую, сухую, паукообразную форму. Чудовище лежит на спине, а его длинные конечности свернуты, словно держат что-то драгоценное. Дориан инстинктивно понимает, что внутри этого кулака заключена его собственная жизнь.

Он заражен и скоро умрет. Эта мысль дарит ему радость. Из груди Дориана родится жизнь, которая будет обладать некоторым генетическим сходством с ним самим. Эта жизнь войдет в горящую звездную экосистему как его ребенок – более умный, чем шимпанзе, и красивее всех известных Садлеру животных.

Как Дориан мог тратить жизнь на балансовые и квартальные отчеты, на оценку эффективности работы, когда его судьба состоит в том, чтобы объединить свои гены с генами величайшей расы убийц в галактике? Садлер касается своей обнаженной груди, довольный осознанием того, что он наконец-то стал частью прекрасного совместного предприятия.

Он встает на ноги, и боль в животе тут же дает понять, что время рождения близко. Спотыкаясь, Дориан идет к двери, но при этом чувствует себя лучше, чем когда бы то ни было. Он получил много травм, но при таких обстоятельствах на них не стоит обращать внимания – это просто небольшое искажение в его модели собственного «я». Дориан делает шаг к выходу из хранилища яиц. Затем еще один. Когда он доходит до двери, двое существ появляются перед ним, шипя и пронзительно крича.

Они не могут его убить и вообще причинить какой-нибудь вред. Только не сейчас. Садлер приближается к одному из ловцов, и существо бросается на него. Клацание чудовищных челюстей эхом отзывается в хранилище. Дориан даже не вздрагивает. Он не может – в нем зарождается жизнь.

Кончиками пальцев он касается гладкого черепа чудовища, и оно сердито фыркает. Оно ненавидит человека, хочет разорвать его пополам, но Дориан учит чужого тому, что делал на протяжении всей своей карьерной деятельности – как использовать рычаги власти.

– Я никому не причиню вреда, – говорит Садлер.

Однако верят они ему или нет – неизвестно.

– Просто позволь мне пройти.

Дориан отодвигает морду ловца, и чудовище подчиняется его жесту.