Чужой: Холодная кузница

Окоро не должен быть здесь. Шимпанзе не относятся к его отделу, и сейчас даже не его смена. А если это не так, он в любом случае не должен наносить вред животным на глазах сородичей. В прошлом ученые были осторожны и не пугали приматов, так как это может усложнить уход и кормление.

Шимпанзе стонет и кричит, когда его собратья бьются в стекло. Животное даже не усыпили должным образом – возможно, потому, что у Кембили нет должной ветеринарной подготовки, которой обладает Дик.

– Ой! – Дик выходит из-за угла. – Какого черта тут происходит?

Кембили поднимает руки, как будто на него наводят винтовку. В его руке зажат скальпель. Он ничего не говорит, и Дик не может увидеть выражение его лица из-за хирургической маски.

– Приятель, ты слышал меня, черт возьми?

Шимпанзе на операционном столе вяло поднимает лапу, двигаясь к незримому объекту в воздухе. Он не парализован.

– Дерьмо, – бормочет Дик. – Отойди от стола!

Кембили медлит, невнятно бормоча, поэтому его пациент успевает издать мычание и схватить Окоро за челюсть.

В этот момент время замедляется. Кембили спотыкается с поднятыми руками, не до конца осознав причину боли. Разъяренный шимпанзе вскакивает со стола, и его кишки вываливаются наружу. Дик стреляет и попадает животному прямо в грудь.

Примат по-прежнему продолжает надвигаться, и его свисающие внутренности, словно большой кисточкой, окрашивают пол блестящим красным цветом.

Когда цель полна решимости, одной пули никогда не бывает достаточно. Дик стреляет еще два раза, и шимпанзе наконец-то теряет равновесие от кровопотери, лекарств и вывалившихся кишок. Он падает, а затем замирает.

Кембили сидит на корточках в углу, и его крики сливаются с криками обезьяны.

10. Сервис и серверы

Сразу за жилым отсеком экипажа расположен лазарет. Тем не менее Блю редко им пользовалась, так как ее комната оснащена большинством самых современных аппаратов, необходимых для комплексного ежедневного ухода. Она уже много лет не была в настоящей больнице, поэтому чувствует себя странно, стоя над кроватью Кембили. Его лицо почти полностью забинтовано, так что видно только один глаз и часть рта.

Блю устала, и связь с телом Маркуса непривычно слабая. Ее мозг не может поверить в иллюзию, что она – здоровый человек, находящийся в полной безопасности. Фантомные боли перекрещиваются с болью в груди, и она начинает кашлять без видимой причины. Ее настоящее тело – это сон. Тело Маркуса – реальность. Все должно быть именно так, потому что она не желает проживать последние дни в свой жалкой оболочке.

Глядя на Кембили, она понимает, что «Блестящее сооружение» приостановят, а ее в скором времени уволят.

Окоро кашляет, и Блю инстинктивно протягивает руку, чтобы коснуться его руки. Это глупый жест. Кожа Маркуса хоть и теплая, но с ней однозначно что-то не так. Никто не успокоился бы от прикосновения андроида – никто, кроме Энн. Блю уверена, что для той это своего рода фетиш.

Вероятно, «Блестящее сооружение» превратилось бы в выдающийся проект, результатом которого могло бы стать лекарство от всех генетических заболеваний, ознаменовавшее новую эру медицинских чудес. Возможно, это был билет в прекрасную жизнь, полную пресс-интервью и симпозиумов. Ее интеллектуальная собственность принадлежала бы Компании, но книга и права на фильмы стоили бы целое состояние. Блю смогла бы обеспечить себя на всю жизнь – гораздо более продолжительную жизнь. Plagiarus praepotens – идеальный строитель, способный переписывать и восстанавливать органическое вещество за считаные секунды, поэтому ему наверняка бы удалось построить для нее счастливое будущее.

Марсалис никогда не воспринимала ловцов в качестве оружия, как это делала Компания. Это аналогично тому, что она расщепила бы атом, а они захотели получить только бомбу.

Кембили шевелится, и из его рта доносится щелкающий, булькающий звук. Он, должно быть, чувствует вкус дешевого сиропа. Блю хорошо знакомо это ощущение. Одна из его рук поднимается и указывает на полузакрытые губы. Блю наклоняется, чтобы лучше расслышать.

– Это… – ругается он хриплым, сорванным от крика голосом. – Это твоя вина.

Блю отступает с широко раскрытыми глазами:

– Что?

– Я пытался подготовить следующий образец, – его голос почти шепчет, но безупречные уши Маркуса слышат каждое слово. – Ты торопила меня. Угрожала мне. Это ты должна была оказаться на моем месте.

– У меня не было выбора, Кембили. Садлер стал настоящей занозой в заднице. Мне нужно было подготовить шимпанзе как можно скорее.

– Потому что… ты умираешь? – с горечью смеется Окоро. – Теперь у меня нет лица. Почему твоя жизнь важнее, чем моя?

Блю хмурится. Никто никогда не спрашивал ее об этом.

– Дело не в твоей или моей жизни. Если я права, это может изменить всю форму генетических исследований.

– Называй это как хочешь, эгоистичная стерва.

Ее сочувствие тут же испаряется.

– Ты должен был принять меры предосторожности.

– Убирайся, – шепчет он.

– Кембили…

Он пытается сесть, хотя ему ввели успокоительное:

– Убирайся!