Чужой: Холодная кузница

Энн нервно смотрит на Дориана из затененного угла в куче контейнеров. Тусклые отблески ее глаз – единственное свидетельство ее присутствия. Векслер, вероятно, хочет знать, клюнут ли твари на приманку. Он вглядывается позади нее в открытое пространство, полное смертельных когтей и зубов, и качает головой.

Вдруг на крышку стола обрушивается глухой удар, прогибая внутрь его толстую сталь. Садлер откатывается к одной из сторон спасительного стола. Перед его глазами, позвонок за позвонком, медленно появляется черный хвост, а затем на палубу падает тяжелый экзоскелет. Между мужчиной и существом остается только тонкий слой стального листа… и надежда. В свете клетки «Джуно» Дориан видит управляющую этим хлыстом мощную мышцу, и понимает, что существо может разорвать его одним ударом.

Ловец так близко; его присутствие опьяняет. В клетках существа напоминали птиц, но вблизи они выглядят опасными и сильными животными. Когтистые лапы обхватывают края стола, и чудовище бесшумно забирается на поверхность, передвигаясь по ней, словно призрак.

Дориан знает: если он выберется отсюда, он будет вспоминать этот момент до конца жизни.

Энн снимает с пояса еще одну гранату, и сердце Дориана замирает: ловцы явно услышат шорох ткани комбинезона Векслер, когда она ее бросит. Или увидят, как граната отскакивает от палубы, и определят направление, откуда ее кинули. Словом, если Энн бросит этот маленький металлический цилиндр, это станет последним моментом их жизни.

Осторожно снимая крышку, Энн бросает гранату, которая падает точно в прожженное кислотой отверстие, звеня по двум палубам. Взрыв, вспышка света и оглушительный удар. У Дориана звенит в ушах, затем слышатся дикие вопли трех ловцов – вопли искренней ненависти и бесконечной ярости.

Рабочий стол рушится, когда чудовище использует его для броска. Ловец уходит к дыре вместе со своими двумя собратьями, забыв о людях. Энн стремительно поднимается, чтобы запереть ведущую к центральной стойке дверь. Садлер переворачивается и неуклюже встает на ноги. Он всегда считал себя ловким, пока не увидел эти биологические машины для убийства.

Вместе они бросаются к центральному стыковочному отсеку, надеясь на то, что попадут к «Афинянину».

Блю прижимается к двери шлюза, вглядываясь в стекло, чтобы понять, может ли она выяснить причину стрельбы. Она собирается открыть внутреннюю дверь, но что-то ее останавливает. Марсалис не может просто ворваться внутрь, ей нужно знать, что именно там происходит.

В глубине души она уже все знает – отказ связи, сигналы предупреждения, стаккато стреляющих взрывов – ловцы вырвались из своих клеток.

Она вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть дверь ПСиОСИ, но из модуля шлюза не может ничего толком разглядеть. Дверь широко открыта. В тени балок острые глаза Маркуса распознают форму ползущего по воздуховоду чудовища.

Блю снимает шлем нейрокомпьютерного интерфейса, и его изношенные ремни цепляются за отросшую на голове щетину. Пот покрывает каждый дюйм ее тела, и она учащенно дышит. Блю должна быть осторожнее, иначе она подавится слюной.

Но если чудовища выбрались, то где сигналы тревоги? Почему «смертельный бокс» их не уничтожил? Блю охватывает ужас, когда слышится звуковой сигнал, а затем – компьютеризированный голос «Титуса»:

– Скрубберы отключены. Системы жизнеобеспечения в критическом состоянии. Всему персоналу срочно эвакуироваться со станции.

– Что? – шепчет вслух Блю.

«Какого черта не работает система жизнеобеспечения?»

– Тревога, – повторяет «Титус», и Блю берет себя в руки. – Орбитальная динамика и навигация в критическом состоянии. Всему персоналу срочно эвакуироваться со станции.

Теоретически их орбита не нуждается в корректировке еще месяц, но если расчетные системы не работают, то деградация орбиты может начаться в любой момент.

– Тревога, – продолжает «Титус». – Системы безопасности и карантина переведены в автономный режим. Всему персоналу срочно эвакуироваться со станции.

В коридорах слышатся крики: два техника лаборатории обыскивают соседнюю комнату, и Блю зовет их своим хриплым голосом. Тщетно. Тогда она глубоко вздыхает и начинает кричать изо всех оставшихся сил:

– Эй! Я в…

Вдруг ее гортань сжимается в приступе сильнейшего кашля. На короткое время стук в комнате останавливается, и шаги начинают удаляться. Они уходят от Блю и от жилого отсека по направлению к спасательным челнокам. Блю знает, они слышали ее.

Она понимает, что ее бросили.

Ее зрение размыто от слез. Марсалис никогда не была в близких отношениях с командой «Холодной кузницы». Они то ли не любили ее, то ли боялись, а началось это с того дня, когда они увидели ее хрупкое тело. Присутствие Блю угнетает их, потому что они трусливы, потому что постоянно отгоняют мысль о том, что сами не бессмертны.

– Черт побери! – кричит она, не заботясь о том, задыхается она или нет.