Чужой клад

В усадьбу Шубиных Полина приехала оживленная и раскрасневшаяся от быстрой скачки. Как она и предполагала, Наташи уже не было в имении; впрочем, Полина и не рассчитывала на общество подруги; встреча с Наташей была лишь предлогом, чтобы выехать из дому.

Зато старики Шубины весьма радушно и приветливо встретили подругу своей внучки. Тут же, не принимая возражений, Полину усадили за стол, стали потчевать знаменитыми на всю округу пирогами и расспрашивать о поездке к дяде. Полина, в свою очередь, спрашивала о Наташе, хвалила угощение и усадьбу хозяев. Разговор с Шубиными был ей мало интересен, но правила вежливости заставляли ее делать вид, что она приехала сюда не ради самой поездки, а чтобы пообщаться с любезными Иваном Александровичем и Антониной Макаровной.

Она уже подумывала о том, как бы поделикатней прервать слишком уж словоохотливых хозяев и откланяться, как вдруг в разговоре прозвучало имя, заставившее ее внутренне насторожиться. Речь как раз зашла о соседях, и Антонина Макаровна сказала:

— Мы с Иваном Александровичем люди гостеприимные, нас повсюду знают, все соседи к нам любят ездить, даже покойный Яков Валерьяныч, уж на что был угрюм, а и то иногда приезжал. А вот племянник его Киприан Ульянович только один раз и побывал — на том балу, где вы с ним танцевали. По-моему, он весьма странный молодой человек. Вроде бы и нелюдимым его не назовешь, но вместе с тем… наверное, он заносчив.

— Да полно тебе, матушка, выдумывать, — возразил Шубин. — Может, просто некогда ему ездить с визитами, делами занят.

— Это какими же делами? — вскинула голову Антонина Макаровна. — Дом и усадьбу он не обихаживает, как было все запущено, таки осталось. Впрочем, подробностей не знаю, мы у него не бывали, он нас к себе не приглашал, как и других соседей. Хотя, говорят, какое-то общество у него иногда собирается.

— Кто ж это говорит, если никто из соседей у него не бывал? — уточнил Иван Александрович.

— Господа не бывали, а слуги между собой общаются, — наставительным тоном пояснила ему супруга. — Худояровка — не какая-то закрытая крепость, чтобы хозяева жили в ней совсем уж тайно. Даже вот стало известно, что Киприан Худоярский женат, хотя со своей женой он пока никого не знакомил. По всему видать, что жить в Худояровке он не собирается, продаст родовое поместье — и укатит в столицу.

— Не понимаю, что хорошего в этом столичном житье, одна суета, — заявил Иван Александрович. — Наши дворяне думают, что только столичный блеск может приблизить их к просвещенной Европе. А какой-нибудь английский джентльмен, ведущий свой род чуть ли не от Вильгельма Завоевателя, живет себе в своем поместье, занимается хозяйством, выезжает на охоту, по вечерам беседует с гостями у камина, да и вообще — ведет жизнь спокойную, упорядоченную, без суеты. Потому что у англичан есть такая великая вещь, как традиции! — И помещик-англоман назидательно поднял указательный палец.

— Право, друг мой, ты уж слишком идеализируешь британцев, — возразила ему супруга.

Разговор окончательно перешел с Киприана на другие темы, но теперь Полина совсем ничего не слушала, а только вежливо кивала и натянуто улыбалась. Душа ее была охвачена бурей растерянности и смятения.

Полине нестерпимо хотелось расспросить Шубиных, откуда, от кого им стало известно о женитьбе Киприана и не могут ли такие сведения быть простой сплетней, но она вынуждена была сдерживаться и не подавать виду, как болезненно взволновали ее вскользь брошенные слова.

Наконец, будучи уже не в силах слушать и поддерживать неинтересные ей разговоры, Полина под предлогом выполнить какое-то бабушкино поручение распрощалась с хозяевами и поспешила покинуть гостеприимный дом.

Едва выехав на дорогу, она пустила лошадь в галоп, словно быстрая скачка могла охладить ее пылающее лицо и накаленные до предела чувства. Гнев, обида, разочарование в ее душе ежесекундно сменялись отчаянной надеждой и нетерпеливым желанием поскорей узнать всю правду.

Она не помнила, как оказалась совсем недалеко от Худояровки, — словно неведомая сила сама собой влекла ее к роковому поместью. И лишь услышав за спиной знакомый голос, она опомнилась и осознала, что находится возле того самого места, где когда-то неловко спрыгнула с лошади и познакомилась с новым соседом. Теперь же Полина крепко сидела в седле и, судорожно сжимая поводья, не спешила оглянуться на столь волнующий и опасный для нее голос Киприана.

И тут Худоярский, который тоже был верхом, подъехал поближе и, остановившись лицом к Полине, с игривым удивлением спросил:

— После долгой разлуки ты меня не узнала?

— Отчего же? Не узнать вас невозможно, — сдержанно ответила она, отводя взгляд.

— Что за строгий тон? До отъезда мы ведь, кажется, были уже на «ты»? Что изменилось за это время? Или бабушка нашла тебе солидного жениха и ты теперь сторонишься такого бедного соседа, как я? Да, признаться, этого я и опасался.