Чужой муж, чужая жена (СИ)

— Прошу тебя, Егор, остановись, ради бога, — молю я, собирая последние крупицы упорства.

— Какая же ты красивая, когда просишь меня. Не перечь мне больше, и я сделаю для тебя всё! Мне нравится твоя мольба в голосе, Ксеня. Всегда бы так!

Муж прижимает меня своим телом к стене ещё сильнее. Расплывается в довольной улыбке.

— Я же говорил, тебе и со мной хорошо, правда? Зачем родители, друзья, когда есть я? В конце концов, это для твоей же безопасности, чтобы всякие уроды не пялились на твоё тело, — проводит рукой по промежности, оглаживая её через ткань юбки, а мне так тошно. — Боль скоро пройдёт. Это всего лишь показатель моей любви к тебе. Для твоего блага. Чтобы другие знали и не подходили. А теперь покажи, как хочешь меня.

— Ты болен, Багрянцев… Тебе нужна помощь… Это всё не нормально!

— Болен, говоришь?! Тварь неблагодарная! — снова кричит что есть мочи он, хватая меня за горло, придушивая. — Всё ещё не поняла? Ты принадлежишь мне! Каждая частичка твоего тела в моём распоряжении. Ты — моя собственность, — приближается к лицу, прикусывая жадно губу. — Ты только моя, Оксана.

Сжимает в тиски грудь. Пытается содрать с меня кофту. Мне бы терпеть и дальше, чтобы не было хуже, но я вспоминаю Антона и Еву. Вспоминаю, как решительно была настроена. Хватит! Я же не вещь! Я живой человек! За что мне все эти издевательства? Пытаюсь оттолкнуть Егора, собирая все силы, которые остались. И снова совершаю ошибку, получая за своё сопротивление хват на горле ещё болезненнее.

— Я всё равно возьму тебя. Ты моя жена, и обязана подчиняться, — злостно шипит муж, пропихивая вторую руку в мою юбку и поддевая резинку трусиков.

Засовывает пальцы в промежность, и мне очень больно от его грубых действий. Дрожу всем телом, как будто у меня высокая температура. А может и правда поднялась. Наблюдаю, как он кривится от ярости. И только сейчас замечаю, что у него стоит. Стоит на меня, униженную и полностью в его власти.

— Ты сухая, — цедит он сквозь зубы. — Значит, не хочешь меня, дрянь такая?! Другого возжелала?! Вся сама не своя после Нового года. Муженька сестры хочешь, этого отвратного громилу?! Видел, как с ним дружелюбна. Ночь тоже с ним провела?! Отвечай немедленно!

Идиот проклятый! Как только подумать мог, чтобы я и Ян, муж моей сестры. Это ещё унизительнее, чем, когда Багрянцев приписывал мне брата Амины. Хорошо хоть не знает, что Антон мне неродной. Иначе точно бы всё понял. Вообще, мало кто знает. Только мы с Никой, Ян, родители Жуковских, бабушка, да мои. В этом-то всегда и была проблема. Все считают нас двоюродными, кровными.

— Как ты можешь говорить такие ужасные вещи?

— Отрицаешь? Значит, с ним! — ещё сильнее распаляется Егор. — Ты пожалеешь об этом!

Замахивается, чтобы отвесить мне пощёчину.

— Не тлогай мамочку! — слышу заплаканный голос Евы.

В последний момент уворачиваюсь, чувствуя небывалый прилив силы. Моя дочь не должна этого видеть! Ещё бы чуть-чуть и кольцо мужа оставило синяк на моей щеке, который сходил бы долго, как в прошлый раз.

Багрянцев тут же отпускает меня, позволяя сделать нормальный глубокий вздох. Смотрит растерянно на малышку, которая бежит к моим ногам и обнимает их.

— Мамочка! Мам… Я боюсь папу… Тебе больно, мамочка? — рыдает кроха.

— Солнышко, всё хорошо, — успокаивающе говорю я, падая на колени перед Евой и прижимая рыдающее тельце к себе. — Мы просто играли с папой.

— Д-да. Мы играли с мамой, — вторит Егор, наклоняясь к дочери, протягивая к ней руку, но Евочка уворачивается, прижимаясь сильнее ко мне.

— Мама, мне стлашно… — сквозь слёзы лепечет она. — Не хочу с папой… Он плохой!

— Дочка, что ты такое говоришь? — хмурится Багрянцев, смотрит так напряжённо, что мне опять страшно, теперь уже за дочь. — Мама сказала тебе так говорить, да? Она настроила тебя против меня?

— Ты плохой! Плохой! — уже в истерике бьётся дочь.

— Мы поедем к бабушке Тоне, зайка. Хочешь? — спрашиваю я, нежно гладя волосы малышке.

— Никуда вы не поедите! — орёт на меня муж. — Я не разрешал!

— Дочур, иди в комнату, возьми игрушки, ладно? Бабуля с дедулей очень по тебе соскучились, — шепчу Еве на ушко, целуя в солёную щёчку.

Как только дочка бегом бежит в комнату и запирает дверь, встаю с колен и смотрю на Егора сверху вниз. Он выглядит затравленным, но мне глубоко плевать на его чувства.

— Если не хочешь, чтобы дочь запомнила тебя таким и всю жизнь называла плохим, то будь по-твоему, мы останемся, — холодно произношу я. — А если хочешь, чтобы она успокоилась, дай Еве время.

— Хорошо, уезжайте. Но если ты не объяснишь ей, что виновата сама, знаешь, что будет, Ксеня, — Багрянцев тоже встаёт на ноги, хватая меня за горло кофты. — Поняла? Только рискни настраивать дочь против меня, пожалеешь. Никто тебя не спасёт.

— Я поняла.

Сейчас готова согласиться на всё что угодно, только бы подальше от него. Только бы иметь фору и время, чтобы Антон провернул свой план. И тогда я избавлюсь от Егора навсегда.