Чужой очаг (СИ)

– Кричер, – негромко позвал я, останавливаясь в бывшей комнате Сириуса и разглядывая старые постеры с мотоциклами, которые, будучи напечатаны в обычной типографии, не подпали под общее обновление дома, – Кричер, принеси думосбор.

Я просмотрел воспоминание раз пять, не меньше, и не будь я аврором со стажем и не имей железную выдержку… В общем, наверное, свалился бы в обморок и не раз. Осторожно вынырнув в очередной раз из воспоминания, я уже точно знал: мадам Помфри память подтерли тщательно и качественно. И опять таки, не будь я бывшим аврором и не имей опыта в такого рода делах, не умей замечать малейшие нестыковки, то так бы ничего и не понял, потому что сработано было виртуозно.

Теперь я точно знал, что мама рожала двоих. Только Джастин родился до полуночи и под пророчество не подпадал. Знал ли Дамблдор, что мой брат сквиб, или он стал сквибом из-за какого-то ритуала, вот что нужно было попытаться выяснить. И здесь я надеялся на помощь Люциуса, уж он-то наверняка знает, существуют подобные ритуалы в природе или нет. Безумно хотелось побеседовать с покойным директором. Добраться до портрета, задать несколько неудобных вопросов. Однако зная Альбуса Дамблдора, надеяться на то, что он добровольно выдаст свои секреты и расскажет о темных делишках, не стоило. Надо подготовиться, а не пугать дичь. Еще неплохо было бы узнать, чего боятся магические портреты, вдруг придется действовать нешаблонно?

Я снова бродил по дому, ожидая мужа. Но теперь ничегонеделание раздражало и грозило вылиться во всплеск стихийной магии. А Люциуса нет. И волшебной палочки, кстати, тоже нет. Я замер на лестнице, вперившись взглядом в портрет какого-то джентльмена в парике и брыжах, который почему-то попытался спрятаться от меня за рамой. Точно! Пока Люциуса нет, можно забрать бузинную палочку. Так и вопросов не будет, и проще намного. Развернувшись, я, перепрыгивая где через одну ступеньку, а где и сразу через две, поспешил в спальню – нужно было одеться соответственно случаю и погоде.

========== Глава 17 ==========

Люциус застал меня за очень интересным занятием: я мыл под струей воды волшебную палочку. В запотевшем зеркале на несколько секунд отразились контуры его лица, и он осторожно поинтересовался:

– Гарри, что ты делаешь?

Что-что, а то не видно? Палочку волшебную твоим шампунем отмываю. Раз десять уже, наверное, намылил и смыл, но все равно каждый раз подношу к носу, и кажется, что запах тлена забивает аромат трав и цитрусовых. Вспоминать эпопею, как мы с Кричером в зимнем лесу вскрывали гробницу Дамблдора и я шарил внутри нее рукой, разыскивая, куда же закатилась проклятая деревяшка, и натыкаясь постоянно на части тела покойника… Бр-р-р! Сколько ни убеждай себя, что тело после специального обряда очищения огнём не подвержено разложению и будет лежать в неизменном состоянии вечно, все равно мозг отказывается признавать факты, а нос неизменно улавливает аромат разлагающейся плоти. Самовнушение, знаю, но поделать ничего не могу.

– Чем пахнет? – вместо объяснений я повернулся к Люциусу.

– Шампунем, – вздохнул он и вышел.

Может быть, еще разок помыть? Усилием воли подавив это нерациональное желание, выключил воду и вытер теперь уже окончательно мою волшебную палочку. Еще в лесу стало совершенно ясно – она меня признала, причем настолько, что держа ее в руке, я как будто ощущал ее радость. Подчинение силе, преклонение перед силой и при этом абсолютное равнодушие к хозяину: кто сильнее, тот и прав. Вариантов, к сожалению, не было. Вспомнился покойный директор, который считался чуть ли не сильнейшим волшебником столетия. Он тоже был вынужден, наверное, пользоваться старшей палочкой, вряд ли при его силе нашлась бы другая подходящая. Хотя в свете последних событий не поручусь, что Альбус Дамблдор не испытывал удовольствия и гордости от обладания столь сильным артефактом.

Я вытер деревяшку полотенцем. От водных процедур она посветлела, на рукоятке проступили доселе невидимые символы. В целом, можно считать, что водные процедуры пошли ей на пользу. По крайней мере теперь даже Рон или Хорек, которые видели и могли запомнить, как выглядела бузинная палочка, вряд ли ее опознают в этой. Единственное, что не нравилось – ставшая шероховатой поверхность.

– Люциус, – я вышел из ванной комнаты, – ты случайно не знаешь, как можно покрыть лаком волшебную палочку?

Малфой в очередной раз одарил меня странным взглядом и вышел из спальни. Вот и пойми, что он хотел этим сказать: то ли возмущен до глубины души, то ли сразу отправился за лаком.

Я вытер вспотевшее лицо подолом футболки и почти сразу же наложил очищающие чары. Ни с чем не сравнимый кайф от использования магии. Несколько дней полностью без колдовства, оказывается, тяжело дались, и теперь я радовался как ребенок. И даже то, что приходилось пользоваться ненавистной палочкой, пролежавшей к тому же рядом с мертвецом не один год, уже не портило настроение. Наоборот, где-то внутри жило ощущение, что новообретенная палочка и новая часть меня как бы составляют одно целое или являются продолжением друг друга.