Чужой портрет (СИ)

Лицо у Хазарова по степени выразительности сильно напоминает это дуло, такое же черное и страшное до жути.

Я стою, смотрю и не дышу. Воздуха просто не остается в комнате.

А через мгновение Хазаров узнает меня, и пистолет исчезает так же быстро, как и появился.

— Тагир! — это Аня приходит в себя и, с досадой поджимая губы, выдвигается на передний план, — с ума сошел! Маруся, не бойся…

— Простите… — мне возвращается способность не только дышать, но и говорить, — простите, пожалуйста! Я… Я не хотела… Простите…

Хазаров молчит, и лицо его по-прежнему ничего не выражает.

Аня делает ко мне шаг, но я не в состоянии больше оставаться тут, разворачиваюсь и быстрым шагом иду обратно по уже известному маршруту.

Осознание произошедшего обрушивается взволнованной волной на голову: боже, меня едва не пристрелили!

Сама виновата, нечего по чужим домам шариться… И еще и сцену такую неоднозначную увидела… Хазаров ведь целовал ее чуть ли не насильно… Или мне показалось? Во всяком случае, Аня не выглядела напуганной…

Черт, ну вот что я за человек? Умудрилась влезть, надо же…

— Марусь, — Аня догоняет меня уже на полпути к бассейну, — ты прости его… Он просто нервный немного, не ожидал никого увидеть, а тут ты…

— Это ты меня прости, — покаянно бормочу я, — я не хотела. Просто уснула непонятно как… Проснулась, и никого. А мне бы переодеться… И за Вальчиком…

— Ну конечно, — кивает Аня, — иди, домик открыт. А потом тебя отвезут.

— Да я сама, не надо… — пытаюсь отказаться я, понимая, что и без того злоупотребила гостеприимством, но Аня твердо прерывает мои попытки:

— Отвезут. И не переживай. И извини, что напугали… Он…

— Да я все понимаю… — говорю я, — сама виновата.

— Ну тогда забыли, да? — с облегчением улыбается Аня, — иди переодевайся.

Я иду к домику, дергаю дверь, действительно открытую, прохожу, пытаясь ориентироваться в незнакомой обстановке. Так… Как меня Ваня вел в прошлый раз? Сауна, русская баня, хамам…

Дверь в хамам прикрыта неплотно, слышу оттуда мужские голоса, ускоряюсь, стремясь проскочить мимо побстрее. Гости, наверно, приехали. Или папа Артемки с приятелями. Как неудобно! Чтоб я еще раз…

— Слушай, а как так получилось? — догоняет меня голос одного из гостей, смутно знакомый. Артура, папу Артемки, я видела один раз, и то мельком, но голос, спокойный, серьезный, запомнила.

— Не знаю… — и вот тут я замираю. Потому что второй голос Каза.

— А я, главное, не сразу понял. Я ж ее один раз только видел… А сейчас вот глянул на спящую и охерел, честно тебе скажу.

— Я и сам охерел…

— Она не родственница? Ты же говорил, что та умерла?

— Нет. Пробили полностью. Просто совпадение.

— Офигенное совпадение.

— Да.

— И тоже художница.

— Да.

— Карма, а?

— Знаешь же, что не верю.

— А вот я после такого поверил бы… Она в курсе?

— Насчет чего?

— На кого так похожа?

— Нет.

— Говорить планируешь?

— А зачем?

— Я бы сказал… Тайное, сам знаешь…

— Не надо тут мне свои теории… Нахватался у Ляльки.

— Она во много бывает права.

— Ну начало-о-о-ось…

— Ладно. Ты скажи, чего делать будешь теперь?

— Не знаю. Я пока что в ахере. Смотрю, смотрю… Черт, Ар, помнишь, я над вами с Хазаром ржал и говорил, никогда?

— Не зарекайся, да? — тихо смеется Артур, и Каз вторит ему грустно.

— Точно…

— Ну, если все на мази, чего телишься? Забирай себе.

— Она не пускает.

— Бл… Каз! Я не верю! Тебя? Не пускает? Хватку потерял?

— Не срабатывает… И не хочу так. По-другому хочу, по-настоящему… А она никак… Что-то там у нее в прошлом такое, знаешь…

— Ну так выясни!

— Уже шустрят людишки…

— Долго что-то шустрят… Подгони. А то скоро пар из ушей пойдет от воздержания. Я-то думаю, чего это Каз с бабами завязал…

Больше я слушать не могу, торопливо отшагиваю назад, пытаясь остудить пылающее лицо и не понимая, как относиться к тому, что услышала только что.

Голос Каза, спокойно, даже цинично рассуждающего о наших отношениях, почему-то режет больно по сердцу. Он… Он меня изучает, получается.

Как букашку. Исследует.

Удивляется, что не пускаю…

И на кого я похожа? На кого?

Натыкаюсь какое-то препятствие спиной, с грохотом роняю непонятно, откуда взявшуюся на пути вешалку…

И обреченно смотрю, как распахиваются двери хамама, и на пороге появляются двое крепких обнаженных мужчин с полотенцами на бедрах.

— Простите, — похоже, это слово сегодня у меня лидирует по частоте произношений, — простите меня… Я… — смотрю в глаза Каза, удивленные очень, и договариваю, — я не хотела подслушивать…

Глава 35

— Привет, Маруся, — первым, как ни странно, отмирает Ар, кивает мне, — меня зовут Ар, я — муж Ляли.

— Да… — я, до этого намертво залипшая на удивленном, нахмуренном лице Каза, медленно перевожу взгляд на Ара, — я вас видела… Мельком… — и, остро ощущая на себе по-прежнему неотвратимый взгляд Каза, продолжаю с вымученной улыбкой, — очень… приятно… Простите… Я переодеться зашла, просто мимо… И…

— Привет, — подает голос Каз, и я вздрагиваю от таких знакомо-незнакомых хрипловатых нот, — а я думаю… Чего не отвечаешь? А ты тут отдыхаешь, уснула, будить не стали…

По губам его скользит усмешка, и я чувствую себя виноватой… Непонятно, почему.