Чужой (СИ)

— Я его принял, а вы можете совещаться до скончания веков или до прихода фострцев, как угодно. Или ты можешь прямо сейчас всех перебросить, а, Илэн?

Это был вызов, вызов самому сильному человеку из всех кто находился рядом. Натан понимал, ему придется еще об этом пожалеть, но гневные слова сами рвались наружу.

— Хорошо, — сказал маг, задумавшись. — Пора и правда уходить.

Но мечнику его одобрение уже и не было нужно.

— Дирт, Арист, чтобы через минуту здесь была не толпа, а подобие строя. — И видя, как старания помощников проходят впустую в отношении беженцев, угрожающе прошипел. — А вам жить надоело или нужно взвод фострцев дышащих в спину? Так будьте уверенны, они уже наступают нам на пятки.

После гневной тирады люди еще больше сжались. Мечник подошел к ним, отобрал грудного малыша у девушки и зашагал по дороге.

— Все за мной! — И уже во весь голос. — Дирт, будь милосердным, кто останется — добей. Потому как, попав в руки фострцев, их ждет судьба похуже смерти.

Теперь голосили и женщины, особенно та у кого отобрали младенца, она цеплялась за одежду, рыдала. К нему поспешили мужчины из беженцев, но стоило Натану на них посмотреть, как добровольные защитники тут же замирали как кролики перед удавом. Не зря Дирт спрашивал насчет глаз, что-то с ними сделала магия гномов, не зря же это так напугало обычных людей.

Натан отдал дитя, однако мать не отпустил и шел, поддерживая ее за локоть. Процессия сначала неуверенно, а потом все быстрее и быстрее пошла за ним. Сзади слышалась ругань Дирта.

Пленники поселения были солдатами и сами организовали дозор, забрали все факелы у площадки и скрылись впереди за изгибом дороги. Уж кто видел одну только пользу в смене управления так это они. Единоначалие является традиционным в армии, и для них все стало на свои места. Дальние патрули, глубинная разведка, им не нужно объяснять, как себя вести на чужой территории.

* * *

Огни дозора по-прежнему мелькали впереди, навес из лиан и листьев даже в полдень пропускает мало света, но было очевидно, что небо начало светлеть, словно и не было ночи, так быстро та промелькнула.

Женщина с ребенком уже шла вместе со своими земляками, но не потому что захотела побыстрее скрыться от Натана, нет. Она уже успела понять, грозный командир не так страшен, как хочет показаться. Разговорилась, поведала о своей истории побега из пустыни, она хаманка и, как множество людей до нее, попала в изгнание. Целые рода покидали насиженные места из-за далекого родственника провинившегося перед высшим советом Хамани. Жестокий мир диктует жестокие правила, но с другой стороны пустыню никто еще ни разу не смог завоевать, никто не вернул армию в целости, выступив против пустынников, хотя многие пытались. Оказалось, все беженцы, так или иначе состоят в родстве, они вынуждены были покинуть дом. А потому купили небольшой бриг — Гирань. Однако береговая охрана Форста обнаружила их продвижение почти у самой цели — Роддона.

Мечник не удивился их конечному пункту следования. В Роддоне было проще всего стать гражданином. Стоило поступить на службу в армию, и ты уже подданный королевства. Другой вопрос опасность с этим связанная, все-таки необъявленная война с Астором уносит жизни многих солдат. Однако с уверенностью можно утверждать, что семьи там будут в полной безопасности.

Мечник уже в одиночестве обдумывал сложившуюся ситуацию в его родной стране. Вполне возможно вскоре устоявшийся шаткий мир с южным соседом рухнет, а все из-за Олафа. Старый маг захотел еще больше власти и как уже было с отцом Натана, Адрианом, не пожалеет никого, кто встанет на пути. Нет, он не объявит Астору войну, он захотел соединить два давно враждующих государства. И что самое страшное, по данным Вайрима эта идея нашла положительный отклик в Высшем совете Астора. Прежняя ненависть разгоралась с новой силой, чем больше Натан думал о волшебнике, тем крепче сжимались его кулаки.

Когда над головой исчезли самые яркие из звезд, Натана нагнала Лилиана и, ничего не сказав, зашагала рядом. Она еле переставляла ноги, буквально волочила, а тело ее дрожало.

Мечник запоздало понял, что ночь выдалась прохладной, а в скудной одежке может и волшебница замерзнуть. Он развязал ремни, скинул куртку и накинул на девушку. Та ничего не ответила, будто это действие со стороны Натана предполагалось заранее, и лишь потуже укуталась в великоватый наряд. Он с облегчением подумал, что не зря простирнул куртку день назад. Все же это не тот прежний комок грязи, пота и размазанных тонким слоем комаров какой она была после преодоления болот.

Лишь в этот момент Натан понял, у него получилось, он освободил дорогого для него человека. Все другие достижения показались ему мелочными и незначительными по сравнению с этим. Целых два года он прозябал во тьме безразличия, а теперь появилось целых два смысла в жизни. Жить ради чего-то или кого-то, когда все обретает понятные формы, и ты знаешь, к чему нужно стремиться, прилагая все свои силы. Это непередаваемое чувство восторга от достижения поставленных целей и единения с самим собой.