Чужой среди своих 2 (СИ)

Мама, воспитанная в той же среде, понимает их гораздо лучше, ну и конечно же, сказывается тот факт, что она, уже обжегшаяся, строже относится к выбору новых знакомых. Возможно, национальный вопрос отчасти имеет место быть — здесь и сейчас, в условиях давления государства на национальность, евреи не то чтобы сплотились, но делать друг другу гадости без весомых причин считается всё-таки неприличным.

По итогу, круг общения мамы становится всё более кошерным, от чего её слегка завернуло на иудаизме и сионизме. Не вовсе уж в дугу, но еврейских разговоров стало у нас гораздо больше, и это не только воспоминания о семье или традициях, но и беседы о Герцле[67], Жаботинском[68], современной политике Израиля, кибуцах и антисемитизме.

Евреев в Москве достаточно много[69], и разного рода разговоров — тоже, и всё это — предельно странно. В основном мои соплеменники лояльны власти и строю, и если бы им не напоминали постоянно, что они — евреи (хотя сами об этом начинали забывать), через пару поколений они ассимилировались бы, став совершенно русскими.

А сейчас… не то у кого-то из идеологов на старости лет вызрел фурункулом долго ноющий еврейский вопрос, не то дружба с перспективными арабами показалась кому-то важнее равенства национальностей в СССР, сказать сложно. Я не могу понять даже, что же было первично — государственный антисемитизм и потом уже дружба с арабами, или дружба с арабами и потом уже — антисемитизм?

— Вот прямо как его дедушка! — умилённо сказала мама, сбивая с мыслей, — Один в один! Постоянно вот так же задумывался, и даже выражение лица…

— Кстати! — перебила она себя же, — Ривочка пирожные испекла!

Быстро скинув полусапожки и обув тапочки, мама зарылась в стоящих на полу сумках, в каждую из которых, наверное, я смог бы, при некотором старании, поместиться.

— Где же… а, вот!

Вручив мне чуточку помятую коробку из-под торта, а отцу — сумки, мама королевой прошествовала на кухню.

— Поставь чайник, — скомандовала она, усаживая на табурет и с наслаждением вытягивая ноги, — Вы поужинали уже?

— Поужинали, — отозвался отец, ставя сумки на пол и даже не пытаясь их разгружать, ибо это — священное право супруги, потому что он вечно всё делает неправильно! В любом случае.

— А я у Ривы чаю попила, особо есть и не хочу, — сообщила мама, начиная разбирать принесённое, — чаю вот с вами попью ещё раз, с пирожными.

Чай, в итоге, пили не только с пирожными, но и с пирожками, а ещё — с бутербродами с колбасой и сыром, и всё это — от Ривы, и всё — очень вкусно, и всё — по дружбе…

… а то, что на днях Рива (очень душная тётка!) собирается зайти в гости с великовозрастной дочкой, интересующейся нашей мебелью, это просто совпадение. Впрочем, ладно… все эти взаимозачёты, по большому счёту, они нам скорее в плюс.

Дело, разумеется, не в пирожных и колбасе, а в том, что в еврейской среде Москвы наша семья начинает приобретать какой ни есть, а вес! Пока атомарный…

— … а Додик… ты знаешь Додика? — тормошит меня мама, — Ну как же⁉ Фейгин, я же говорила! Ну вот вечно вы с отцом…

Слушаю о Додике и его злоключениях в институте без особого интереса, ибо знать не знаю ни его самого, ни его, без сомнения, уважаемых родителей. Отмечаю только (в очередной раз), что проблемы, связанные с пятой графой, выскакивают с самых неожиданных сторон, откуда и ждать, казалось бы, нелепо.

Евреи, евреи, кругом одни евреи…

… и отчасти так оно и есть — ведь даже среди одноклассников несколько человек — евреи, один из которых даже приходится мне дальним (очень дальним!) родственником.

Есть «мы» и среди «локтевцев», и среди жителей нашего дома, и среди слесарюг на работе у отца, и всё это, внезапно — проблема!

Ну да, евреев много среди музыкантов и учёных, и не очень — среди работяг, и что?

А среди торговцев на рынке — в основном выходцы с Кавказа и (внезапно!) вполне себе русские тётки, и всё это — деньги, связи, возможности… и никаких евреев!

Если же взять Политбюро, то евреев там исчезающе мало — не считая слухов, что кто-то там, якобы, скрывает в штанах обрезанный член. Но слухи — это слухи и есть, а рулят в Политбюро всё больше выходцы из Украины и Кавказа, а никак не Дети Израилевы!

Но если верить газетам и особенно — слухам, нечистотами вытекающими из недр спецслужб, то евреи — это практически пятая колонна в СССР, нация предателей. Поэтому за нами нужен глаз да глаз…

… и следят бдительные граждане, подмечая всякое… и разумеется, находят!

Да и как не найти, если ты уже настроен найти⁈ Если ты заранее ЗНАЕШЬ! Любая ерунда может стать поводом для того, чтобы бить в колокола.

Говорит об Израиле, вставляет еврейские словечки? Сионист, однозначно!

Избегает подобных разговоров, перерывает их, старательно подчёркивает свою «советскость» и «русскость» — таится, гад!

Это, разумеется, крайности, которые поддерживает не самый большой процент населения. Какой именно, сказать сложно, социология в СССР де-факто отсутствует, а то, что есть… то лучше бы её и не было!