Чужой среди своих 2 (СИ)

Глазею по сторонам, хватая образы московской коммунальной квартиры. Остатки дореволюционной роскоши, вроде старого паркета, за каким-то чёртом крашеного, и чугунных батарей, века, кажется, девятнадцатого, видны даже сейчас. Вообще, страна донашивает многое: дореволюционное, лендлизовское и трофейное.

— Миша! — тётя Лена отыскала нас в комнате бабы Дуни, той самой маразматичной бабули, которая наконец выяснила, что мы всё-таки Савеловы, и, потчуя Егора дешёвыми карамельками без бумажек, пустилась в путанные стариковские воспоминания. Мальчик кивает, звучно обсасывает конфеты, и безо всякого стеснения гуляет по комнате, трогая вещи.

— Пошли кушать, — ласково сказала тётя Лена, и, когда я проходил мимо, поцеловала в макушку сперва сына, а потом и меня.

На кухне, как это водится, собрались все соседи, включая недовольного младенца. Блюда немудрящие, основа-основ — жареная картоха с колбасой на огромной сковороде, куча солений, и, гвоздь программы — шикарное сало с чесноком. Всякие мелочи, вроде ещё тёплого бородинского хлеба, гренок, домашней колбаски от соседей, не стоят отдельного упоминания.

Кухня огромная, с несколькими газовыми плитами и большими, обшарпанными столами, которые сейчас сдвинули вместе, застелив газетами. Под потолком, на верёвках, сушащиеся детские пелёнки, чьи-то кальсоны и рубахи. По углам всякая всячина, могущая, при ближайшем рассмотрении, привести в недоумение даже Шерлока Холмса. Но царит, разумеется, стол…

— Ну… — Митрофан Степаныч, самовольно взявший на себя, на правах старейшины, роль ведущего банкета, на миг запнулся, сосредоточившись на упрямой пробке беленькой, — за встречу, значит!

Коммунальное застолье, как оно есть, пошло по накатанной колее — с немудрящей едой, водочкой, путаными разговорами обо всём разом, воспоминаниями и женской суетой. Это ещё так… разминка! Вечером, когда все придут с работы, на огромной кухне соберутся все соседи, и уже всерьёз — с пирогами, буженинкой, которую обещала отложить знакомая продавщица из ближайшего гастронома, и разумеется, песнями!

— Лен, мы… — чуточку помявшись, начал было дядя Петя супруге, возящейся в раковине с посудой, оставшейся после застолья, и негромко разговаривающей с мамой, помогающей ей вытирать тарелки и расставлять их по местам.

— Да понятно, — кивнула тётя Лена, засмеявшись негромко, — когда ж иначе-то было⁈

Хмыкнув чуть смущённо, дядя Петя закурил с видом человека, совершающего что-то важное, и, зачем-то подмигнув мне, встал в двери с видом отпускника на курорте. Щурясь, он пускает кольца, вслушиваясь, как женщины составляют план набега на магазины, и весело переглядываясь с отцом, сидящим на табурете и допивающим чай вприкуску с какими-то хрустяшками.

— Вот тут выточка… — мама, не отпуская тарелку, показывает что-то на себе, и её, что характерно, понимают!

— Я с папой, — надувшись заранее, сообщает Егор, ковыряя пол носком сандалия.

— Как хочешь, — с деланным равнодушием отвечает его мама, — но мы с тётей Ханной хотели за мороженым зайти.

— Нет, — предупреждает она вопрос сына, — домой не донесу, растает по такой жаре!

— А… — на лице мальчишке нарисовалась мучительная борьба.

— Да мы всё равно долго гулять не будем, — подмигнул ему дядя Петя, — пива попьём, а потом здесь, во дворах посидим.

— Ага! — в жизни Егора снова всё хорошо, мороженое, с небольшим преимуществом, победило.

Я, оглянувшись на маму и услышав слова «крепдешин» и «я тебя покажу выкройки», решил, что лучше уж с мужиками…

… даже если без пива!

Пивная, то бишь обычный в общем-то ларёк с мордастым молодым продавцом, оказался неподалёку, минутах в пяти быстрой ходьбы. Взяв по две кружки и купив с рук воблу у какого-то мужичка неопределённого возраста, потрёпанного жизнью и алкоголем, они, оглядевшись в поисках свободного места за стоячими столиками, и не найдя их, отправились к пенькам в полусотне метров.

— Здесь даже лучше, — сообщил дядя Петя, обстоятельно раскладывая на пеньке воблу на газете, и организуя воскресно-алкогольный натюрморт, милый сердцу большинству мужчин.

— Но вообще… — он прервался, обсасывая рыбье рёбрышко, — чтоб в будний день столько народа? Давно такого не было!

— Стройки, — несколько невнятно отозвался отец, занятый спинкой.

— Ну… наверное, — неуверенно согласился дядя Петя, — хотя обычно они к обеду подтягиваются. Но да… не завезли чего, вот и подошли. А чего простаивать, в самом деле!

Я помалкиваю, раздирая рыбу на вкуснейшие волоконца и ностальгируя по пиву. Оно здесь пока ещё не испортилось и (а я уже пробовал его в этом времени) вполне на уровне мировых стандартов. Не самых лучших, наверное, но меня бы устроило…

По первой кружке они выпили достаточно быстро, а потом уже начали цедить, смаковать, разбавляя пиво разговорами о войне. Но никакого, чёрт бы его побрал, трэша, а почти сплошь что-то забавное, хотя казалось бы…

— Мужики! — нерешительно окликнул их немолодой дядька в старом, давно вышедшем из моды, костюме, — Позволите присоединиться⁉