Чужой среди своих 2 (СИ)

Кошусь туда, замечая, как дама, взяв отца за руку, гладит его ладонь. Ну это уже вообще, ни в какие ворота…

— … да, конечно! Мишенька придёт, всё замеряет, посмотрит своими глазами…

Мама очень ловко оттеснила даму от супруга, переведя разговор на меня, и, не то чтобы внезапно…

… но оказалось, что я — рад (очень рад!) буду придти к ним, и замерить, прикинуть… чтобы потом, сперва вместе с отцом, а потом и все вместе, придумать, а может быть, и сделать мебель для такой замечательной Евгении Петровны!

Ушли они только затемно, и, закрыв за ними наконец дверь, я выдохнул облегчённо.

— Это было… — я замолк, подбирая слова, но так и не смог — без мата…

Начали наводить порядок после гостей, приводя жильё из состояния парадного в жилое. Достав спецовку и вешая её на крючок, чтобы не забыть завтра, наткнулся в кармане на пачку, как мне показалось сперва — папирос.

Даже испугаться успел, по старой памяти! А достав, понял, что лучше бы, действительно, это папиросы были…

— Это что, Миша… — схватилась за сердце мама, — доллары⁈

Она медленно опустилась в кресло, и в глазах у неё заплескалась паника, отсветы фар «Воронка» и тяжёлая, расстрельная статья за спекуляцию валютой.

— Они… — сдавленно сказал отец, быстро развернув тугой свёрток, стянутый обычной резинкой из-под бигуди, и пересчитывая, — двести пятьдесят пять долларов.

Сдавленно, но очень эмоционально выругавшись на идише, он замер, сжимая в побелевшем кулаке доллары, которые в реалиях СССР не деньги, а статья! Мне, несовершеннолетнему, не привлекавшемуся подростку, вряд ли дадут реальный срок[47], но…

… неприятностей будет много.

Поступление в университет, и без того очень проблемное для меня, с учётом национальности и государственного жидоедства, с таким бэкграундом не светит в принципе. Наверное, не только в ВУЗ, но и в более-менее приличный техникум не возьмут.

Понятно, что ВУЗы Москвы, Ленинграда или скажем, Киева, мне и раньше, в общем-то, не светили. Нет, шансы-то были, совсем уж преувеличивать степень жидоедства не стоит!

Напротив, многие, вполне себе русские или не русские люди, государственный антисемитизм восприняли с возмущением, и чем выше у людей уровень образования, тем выше, как правило, уровень терпимости. Но так… шатко всё, а учётом пристрастности экзаменаторов, еврейской квоты на ВУЗы, моей инаковости и всеобщей воинской повинности, шансы на поступление в ТОПовый университет у меня не слишком велики, а вот шансы вылететь если не с первого, так со второго или третьего курса, заоблачно высоки. Не потому даже, что я еврей, а, скажем так, при прочих равных.

Очень уж я выделяюсь своей реакцией на некоторые вещи, совершенно обыденные для граждан СССР. Пока это отчасти нивелируется былой жизнью в маленьких посёлках, так что некий запас снисхождения я имею. Но надолго ли? И сумею ли адаптироваться, вопрос остаётся открытым…

Да и захочу ли? На некоторые вещи у меня такое отторжение, что чуть ли не отёк Квинке начинается, острая, едва ли аллергическая реакция. Ощущение, что если поддамся, мимикрирую слишком уж сильно, то заработаю стойкую шизофрению, да не «диссидентскую» вялотекущую, а вполне себе настоящую.

А в ВУЗах СССР важнее не будущую специальность знать, а Марксизм-Ленинизм, Историю Партии и прочие вещи, столь необходимые в будущей профессиональной деятельности. Судя по отзывам студентов и негласной, но всё-таки ведущейся статистике, вылететь и притом с неприятностями, проще всего при конфликте с преподавателями коммунистических дисциплин.

Эти самые преподаватели, в большинстве своём, понимая собственную никчемность и полную бесполезность преподаваемого предмета, очень болезненно реагируют на малейшее ущемление их достоинства. А тут я, выделяющийся… и соответственно — вылетающий.

Причём, если верить статистике, вылетающий не просто в армию, что уже неприятно, а в максимально отдалённые части. С учётом моего диагноза — стройбат на Чукотке, или что-то подобное, не менее интересное…

… а с учётом моего характера и личности, формировавшейся в другое время и в других условиях, стройбат может перерасти в дисбат и, в общем, в армию я очень не хочу.

Поэтому, хоть я и нацелен на получение московского образования, присматриваюсь к провинциальным ВУЗам, прежде всего республиканским. Аттестат московской школы, притом очень хорошей, в провинции закрывает многие проблемы «пятой графы».

Если, конечно, не выйдет теми или иными путями покинуть самую свободную страну мира до того, как я окончу школу!

— Доллары, — глухо повторил отец, и бросил — негромко, но с мощным посылом:

— Вспоминай!

— Та-ак… — медленно тяну я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, а думается, чёрт подери, неважно… В голове всё больше картинки моего ареста, грядущей службы в стройбате или, как вариант — постановка на учёт в психоневрологический диспансер.

— Гости одни оставались? — бросаю наугад, и выясняется, что таки да!

— Оставались, — нервно кивает мама, переглянувшись с супругом.