Чужой своим не станет

– Нос у яго был длинный, с гарбинкай. Какой-то няроуный, немного на одну сторону смотрит.

– Сломанный, значит. А подбородок, зубы?

Девушка хмурилась, воспоминания давались нелегко. На гладком высоком лбу отчетливо обозначилась тонкая морщинка.

– Подбородок… Узкий подбородок. Клинышком. А зубы дрэнныя, няроуныя, как будто бы пляшут.

– А кто называл его Рыжим?

– Другой, он немного пониже был, с оттопыренными ушами, он у Рыжего крынку с молоком взял. И выпил все! Нехристь!

– Уже хорошо. А как именно он сказал?

– Он спросил: «Рыжий, пошел комсомольскую свадьбу играть?» И все они рассмеялись.

Девушка успокоилась, смотрела прямо на Романцева. В ней, прожившей три года в оккупации, полыхал огонь мщения. Сколько же наберется таких вот девонек во всей Руси, жаждущих справедливости!

– А кто был третьим красноармейцем?

– С виду незаметный. Я даже не слышала, как он гутарит, – негромко произнесла девушка.

– Опиши его!

– Он был их постарше, ему лет тридцать пять будет. Он у самой двери стоял.

– А о «немцах» что можешь сказать?

– Один был длинный и худой. Как-то все зенками нехорошо зыркал, як будто бы чего-то усматривал. А другой круглолицый такой, крепкий. У няго на спине какой-то ранец был.

– Ранец, говоришь. Так… А немцы говорили что-нибудь?

Полина отрицательно покачала головой:

– Ничего не говорили. Они в стороне стояли.

– Как выглядел высокий немец?

– Рукавы гимнасцерки закатаны. Руки у него сильные, мускулистые. У моего батьки такие были… Он всю жизнь в поле работал. А еще взгляд у него нехороший. Когда он на меня посмотрел, у меня от страха мурашки по телу побежали.

– Сколько примерно ему было лет?

– Лет тридцать.

Тимофей Романцев перевернул страницу. Из свидетельских показаний девушки следовало, что они вышли на группу Штольце. Внешние данные вполне совпадают. По показаниям майора Шрадера, гауптштурмфюрер тоже высокий и тренированный. Возраст примерно такой же.

– Молодец, ты многое запомнила. А куда они пошли, видела?

– Нет, – глухо отвечала девушка, отвернувшись.

– Хотя бы примерно можете сказать, куда они могли пойти? – посмотрел Романцев на старика.

– Ды хто ж их ведае. Вось згарнули яны у лес, а там тупай на усе чатыры сторони. За дрэвами нешта не видаць. Да кто же их знает? – добродушно отвечал старик.

Подступили сумерки, они всегда в лесу бывают темными и неожиданными. Хвойный лес терпеливо подпирал на своих крепких мохнатых плечах багровый закат, а в небе через темные кучевые облака бодливо пробивалась остророгая луна.

Тимофей решил возвращаться. Поиски придется продолжить завтра.

Щедро отсыпав деду махорки, Романцев вместе с группой пошел в обратный путь. Тревожно в самой глубине леса старой ведьмой просмеялась ночная птица.

До расположения удалось добраться часа за три. Как раз навалилась ночь – беспокойная, с зарницами, освещающими черный лиственный лес красными сполохами. Задул освежающий ветер, тотчас прижав к земле высокую траву. Третий день грозовые облака кружили вокруг леса: то приходили, а то вдруг удалялись журавлиным клином. За Несвижем шел ливень, но в расположении стрелкового корпуса не выпало ни дождинки. Лишь шарахали яркие сполохи, порой достигавшие леса и заставлявшие тревожиться птиц, укрывшихся у кромки чащи. Беспокойно летали они между деревьев, добавляя сумятицы.

Война не закончилась, грозовые раскаты перекликались с минометными разрывами. Совсем далеко, где-то у первой линии рубежа, затарахтели станковые пулеметы, напоминая надоедливой стрекотней звуки швейной машинки «Зингер». Ахнул далекий разрыв, за ним еще один…

А потом вновь сверкнула далекая зарница, предвещая сильную грозу.

Ветром закружило верхушки деревьев, принося в длинную, настоянную на жаре ночь прохладу.

В здании штаба Девяносто первого стрелкового корпуса продолжалась работа. Через наглухо прикрытые незрячие окна, затянутые маскировочной сеткой, еле-еле пробивался тусклый свет керосиновой лампы. Едва достигая земли, он рассеивался в стоптанной траве под самыми окнами.

Полковник Русовой, разложив на столе карту, делал пометки длинным синим карандашом.

– Можно, товарищ полковник? – спросил капитан Романцев, проходя в комнату.

– Проходи, – приветливо махнул тот рукой. – Располагайся! Два дня назад удалось провести сложную операцию по захвату секретных документов Абвера. В них имеются весьма интересные данные, в том числе и про агентуру немецкого шпионского центра в Минске. Так что мы их понемногу отлавливаем. Такого, как на Украине, здесь никогда не будет. Слишком много мы натерпелись от немцев… Ладно, об этом как-нибудь потом. Есть что доложить? Квадрат просмотрели?

– Не до конца. Завтра продолжим поиски. Но на след вышли.

– Уже хорошо. Этот Штольце где-то рядом с двадцать восьмым и двадцать девятым квадратами. Там настоящая чаща, а не какой-то городской лесопарк, просто так не походишь. Там пробираться нужно!

– А что, если диверсанты все-таки вышли за периметр?