Чужой: Завет. Начало

– В текущий момент все, что имеет значение – это доставка первого Уолтера на «Завет», – продолжила Харбисон. – Если бы деньги могли решить эту проклятую проблему, она бы уже решилась, и с концами. Я бы отдала приказ через голову Штейнмеца, но его разработчики закатят истерику, инженеры, вероятно, встанут на дыбы, и в итоге информация об этом неизбежно просочится. У СМИ будет урожайный день, – она вздохнула.

Лифт добрался до нулевого этажа.

– Поэтому мы подождем. Мы можем подталкивать Штейнмеца с его командой, но мы не можем их обойти и выдать официальный приказ о вводе модели в эксплуатацию, – пробурчала Харбисон себе под нос.

Они повернули налево и зашли в свободный лифт, который мог доставить их на третий уровень.

– Я действительно начинаю ненавидеть неврологов, – закончила она.

Гилеад согласно кивнула.

– Их задерживает какая-то несообразность, но это кажется такой мелочью. Я прошлась по этим особенностям, – большой палец ее левой руки нервно крутил кольцо на указательном пальце. Туда и обратно, туда и обратно.

– Мне не нравится, когда ученые начинают шутить о метафизике.

– Мне тоже.

Лифт доставил их на третий этаж. Освещение на верхних уровнях комплекса, в противовес искусственному свету нижних этажей, по большей части оставили естественным, только подстроили и отфильтровали для удобства.

– Хотела бы я, чтобы они занимались своим железом, а прочее оставили программистам.

Низкорослая женщина скорчила гримасу.

– Не существует железа, которое подсказало бы запутавшемуся синтету, что и в какой момент делать. Этику нужно загрузить. Не так уж это отличается от людей, в самом деле, – она повернулась по направлению к своему кабинету, который располагался в юго-западном углу здания. – Давай сделаем так: я снова попинаю Штейнмеца, напомню ему, что «Завет» не может улететь без синтета.

– Может, – напомнила ей Харбисон. – Главный ИИ корабля способен справиться с путешествием самостоятельно.

– Вполне вероятно, – согласилась Гилеад, – но «Вейланд-Ютани» не справится с негативным образом в обществе, а я совершенно определенно не перенесу потока неудовольствия из Токио.

– Это верно, – нахмурилась Харбисон. – Кстати, о приказах. Меня раздражает все это усиление безопасности. Казалось бы, соруководитель этого отделения мог бы завести машину в гараж без процедуры сканирования.

– Понимаю, – посочувствовала Гилеад. – Не знаю, в чем там дело, но они работают без оглядки на ранг или должность, – она улыбнулась. – Посол из Токио говорил мне, что это лишь временная мера.

– Будем надеяться, он прав, – Харбисон, которая двинулась в другую сторону, оглянулась на коллегу через плечо. – Нам не нужны дополнительные задержки. Думаю, будет лучше, если я сама поговорю со Штейнмецем. Я наблюдала за ним, когда вы находились рядом. Ты действуешь ему на нервы.

Гилеад рассмеялась.

– А казалось бы, инженер-невролог должен уметь с этим справляться.

* * *

Глава департамента неврологического проектирования из подразделения «Вейланд-Ютани» в Большом Лондоне сидел в своем кабинете. Лесса Штейнмеца нельзя было назвать крупным человеком. Сейчас, когда Лесс сидел у рабочего терминала и следил одновременно за тремя мониторами со свежей информацией, он так съежился, что казался даже еще меньше, чем в действительности. Удивительно для человека, которому больше семидесяти лет и который при этом все еще находился на переднем крае разработок в избранной специальности, но он испытывал консервативную привязанность, граничащую с манерностью, к таким вспомогательным устройствам, как маленькие круглые очки и слуховой аппарат. Хотя последний, по крайней мере, был практически невидимым.

Презрение к использованию фолликулярных усилителей или препаратов привело к тому, что он был совершенно лыс. Это Лесс объяснял скорее практичностью, чем научным подходом. За безволосой головой проще было ухаживать. Харбисон подозревала, что существовали и другие физические атрибуты, с которыми Лесс в равной мере был бы рад расстаться, если бы удаление проходило просто и безболезненно.

Хотя она и не привыкла ждать, Харбисон терпеливо стояла, сложив руки на обтянутой темно-зеленым платьем груди. Лесс продолжал работать до тех пор, пока какое-то движение, или звук, или, возможно, запах не заставило его оторваться от задачи. В случае Штейнмеца никогда нельзя было быть уверенным, на что именно от отреагировал. По большей части он, подобно многим другим инженерам, обитал в другом измерении.

– А. Я не заметил, что вы тут стоите, Елена, – он выглядел неуверенным и явно рассерженным из-за того, что ему помешали, но тем не менее говорил вежливо. Этикет был обременительной необходимостью при работе с другими людьми. – Не присядете?

Харбисон опустилась в ближайшее кресло, которое в этом кабинете выглядело таким же лишним, как филигранно сработанное мусорное ведро без выброшенной в него бумаги.

– Лесс, – начала она. – Мы приближаемся к перекрестку. Под «нами» я подразумеваю компанию. Под компанией я имею в виду тебя, меня и всех сотрудников, назначенных на проект «Уолтер».