ЧВК Херсонес

Развалившись на кровати, я, наверное, с полчаса просто лежал, уставившись тупым взглядом в потолок. Делать ничего не хотелось. Потом усилием воли заставил себя взять сотовый и проверить почту. Оказывается, сестрёнки прислали уже целых пять или шесть сообщений:

«Чо у тебя, как? Молчишь. Не любишь нас».

«Мама по тебе скучает, а ты не звонишь».

«Что нового в Крымушке? Там уже знают, что он наш?»

«А у нас тут соседка замуж вышла! Ну, или выходит. Та самая, между прочим».

«И чо молчим, неинтересно? Ты скучный. Не будем тебе писать, мы обиделись».

«Шутка-а! Не дуйся, чо ты как этот…»

Я достал блокнот и начал фотографировать старые рисунки, в смысле те, что ещё им не показывал. Потом вдруг схватился за гелевую ручку, быстро набрасывая портрет капитана Улисова. Лиц его матросов, хоть убей, вспомнить не удавалось. А вот физиономии грузинских борцов из Батуми нарисовались сразу и легко. Интернет в музейном общежитии работал исправно, так что почта донесла моё скромное творчество до Екатеринбурга в секунды. Восторг сестричек был гарантирован:

«А-а-а, твой капитан просто няшка!»

«Хотим в Грузию! Там хорошо! Там смешные люди на картинке…»

«Папа сказал, что мы не поедем… ты плохой! Прислал картинки, а нас не пускают».

Ну, что я мог им ответить? Наверное, когда-нибудь всё более-менее утрясётся. Люди и народы поймут бессмысленность ссор и бесперспективность санкций. В мире установится мир, мои сёстры смогут увидеть сказочный Батуми, другие города и страны, а пока…

– На школьные каникулы давайте ко мне в Крым, – подумав, предложил я. – Перелёт комфортный, я встречу и поселю. Вам понравится.

В ответ они прислали три сердечка. Нехарактерно для близняшек, наверное, всё-таки взрослеют. Разумеется, я позвонил маме. Минут десять мы проболтали с ней, потом я взглянул на часы и понял, что ужасно проголодался. Да и остальные, если подумать, только выпивали, практически не закусывая. Что там было на борту – сыр да фрукты, а в батумском ресторанчике «Медея» мы по факту успели только сделать заказ, как оно всё и началось…

Когда я вышел в сад, за накрытым столом меня дожидался одинокий Диня.

– Остальные заняты, бро, – с какой-то неподдельной грустью протянул он. – Все всегда заняты. У всех дела, заботы, проблемы. Одна не ест на ночь, другой словил нагоняй от шефа и теперь будет страдать до утра. Слышал цитру в коридоре?

– Нет.

– Услышишь. Германа нельзя ругать, он совершенно не выносит критики. Комплекс вечного героя, понимаешь ли.

Я сел за стол напротив неожиданно трезвого специалиста по всем языкам и протянул ему пакет.

– Это что?

– Это тебе.

– Мне? – не поверил он. – Но за что?

– В подарок.

– Я понял, а в чём подвох? – Диня осторожно достал и развернул футболку, в его глазах на миг показались слёзы. – Ох, бро…

Я тоже чуть не заорал от горя, потому что милая пожилая продавщица из Батуми положила мне в пакет совершенно не ту футболку! Чёрную, нужного размера, но я-то просил с газырями, а она дала с хинкалями. Такой, знаете ли, тонкий кавказский юмор: на груди две хинкалины, видом сверху, как два торчащих соска. Возможно, на женской груди оно бы и смотрелось, но…

– Диня, друг, прости…

– За что? – прошептал он, с благоговением натягивая новенькую футболку прямо поверх своего хитона и поглаживая её руками. – Мне никогда ничего не дарили. Маму я не помню, папочка поучаствовал в рождении – и уже спасибо, так что похвалы, возлияния, песни – это было, а вот подарки… Подарков нет. Зачем мне что-то дарить, правда? Это же я всем дарю веселье, настроение, смех… Пить будешь?

Я кивнул. Денисыч счастливо откупорил припрятанную бутылочку грузинского вина, и мы с ним вдвоём прекрасно проболтали вплоть до глубокой ночи. Говорили о разном. Да, Гребнева давно знает капитана Улисова, но между ними ничего не было и нет. Хотя вроде бы и наклёвывалось что-то, но капитан вечно в море, долгие отсутствия, служебные командировки, не говоря уж о том, что он женат.

Тот тип из Батуми, что принёс нам «золотое руно», вроде бы Язик? Он непростой человек, подавал большие надежды, пытался наладить сбыт того же золотого песка в бараньих шкурах за границу, но многого наворотил и сейчас, по сути, хочет просто вернуться домой, где его давно забыли, никто не ждёт и он никому не нужен. Такая судьба…

То, что на корабле я отстреливался от дронов, а они сидели и пьянствовали в кают-компании, ещё не значит, что вот они все трое такие уж мажорные подонки.

Светлана – нежная девушка, к тому же с маникюром, и хоть отлично умеет драться сама, но всегда предоставит мужчине возможность вступиться за неё, дав ей почувствовать себя слабой и беззащитной.

Сам нетрезвый полиглот ни разу даже меч в руках не держал, не то что огнестрельное оружие. Да и стрельба по пьяни – дело опасное, мог бы и своих задеть запросто. Ну а Земнов всегда готов к подвигу и полез бы на дроны с кулаками, если б допрыгнул. На борту был всего один автомат и один пистолет у капитана, поэтому Герман и спросил про лук со стрелами. Чисто вдруг, наудачу, но увы…