ЧВК Херсонес

Короче, когда мы оба вышли за дверь, то почувствовали себя идиотами, тоже оба и сразу. Мы не сговариваясь подали друг другу руки. Потом молча вместе прошли до наших комнат, где Герман предложил мне заглянуть в его хибару, чтобы обсудить план совместных действий.

Комната здоровяка не слишком отличалась от моей, разве что была на три-четыре квадратных метра больше по площади. А так всё весьма скромно: армейский матрас прямо на полу, десяток книг, в основном по истории Древнего мира, и почему-то самоучитель кройки и шитья, табурет, стол, аккуратно разложенные листы бумаги, завязанные папки, карандаши и авторучки в стакане, плюс встроенный шкаф с одеждой, ну и постер с Джонсоном Скалой на стене.

Как уже ясно, не шиковал тут никто. Я в очередной раз запоздало вспомнил, что не попросил аванс. Мы просидели вдвоём плечом к плечу над его заметками и чертежами местности, наверное, больше часа. По крайней мере, оторвать от этого занятия нас смог только Диня, и то не с первого раза. Он буквально орал нам в уши, что завтрак уже на столе, что Гребнева обижается и не ест в одиночку, что мы ведём себя как полные эгоисты и вообще… и кроме того… ну и так далее, но уже нецензурной лексикой.

– Да ладно, идём мы, идём.

Я с сожалением встал из-за стола, потому что идея поиска золотого меча уже захватила меня полностью. Здоровяк Герман поднялся следом и всё-таки прихватил пару листов, потому что мы не договорили. Выходили вроде неторопливо, но в коридоре всем пришлось ускорить шаг, потому что со стороны сада слышались приглушённые всхлипывания.

Когда мы выбежали к фонтану в поисках злобных врагов, посмевших обидеть нашу сотрудницу, то не нашли, естественно, никого, зато сама Афродита лежала грудью на столе, прикрыв лицо руками и заливаясь натуральными крокодиловыми слезами в три ручья…

– Что случилось?

– Ни… ничего, – она подняла на нас мокрые глаза. – Я тут сижу как… как дура одна. Жду их. А они… им всем оно… я им не важна даже.

Мы трое дружно вздохнули. Типа и вот это всё?

– Да, всё! А вам не… недостаточно? – окончательно завелась девушка, потому что и мы, надо признать, повели себя не лучшим образом. – Молчите теперь, да? Довели меня до слёз и довольны? А то я не знаю, что вам всем от меня нужно?! Мужики, мужланы… Да-да, «какая цыпа, вот я б ей вдул, подержался за буйки, засадил огурчик по самые помидорчики!» И это предел ваших мечтаний о женщине?! А если я рождена для другого? Если я призвана дарить любовь, а не торговать сексом? Если у меня кроме дыр есть ещё… какие-то чувства и душа? Но вы… вы все меня только… хотите, и всё!

– Не хотим! – за всех извинился я, секундой позже поняв, какую ляпнул глупость.

Диня и Герман зажали мне рот, но было поздно: наша специалистка по древнегреческой росписи охнула, схватилась за сердце, покраснела от обиды и заревела ещё громче. Да, это был полный попадос с моей стороны. Извинения не принимались, любые попытки объясниться или оправдаться только усугубляли ситуацию.

В конце концов девушка растолкала нас всех и, всхлипывая, бросилась к себе в комнату. Два моих приятеля, облегчённо вздохнув, уселись за стол. Я беспомощно развёл руками.

– Забей, бро! Светка просто поняла, что у неё сейчас нос распухнет, а нам ещё за мечом пилякать.

– Да, – поддержал Земнов, – поешь лучше, нам всем надо набраться сил.

– Так вроде директор же сказал, что идём только ты и я?

– Не смеши, зема! – Денисыч уже разливал на троих. – Конечно, мы двигаем вместе! Гребнева всех отвлекает, Герман всё ломает и тащит, я, как всегда, на стрёме, на подхвате и вааще на всякий пожарный. Ну а ты…

– А я?

– Без тебя просто ничего не получится, – очень тихо ответил Земнов, и почему-то в его голосе звучала боль. Не участие и не сострадание, а именно боль.

Завтрак был практически таким же, как и прежние, но на этот раз к фруктам, овощам и сыру добавились ломти отварного, крепко просоленного мяса. Мы клали их поверх хлеба, делая бутерброды, а Диня ещё и намазывал сверху масло, сметану и даже мёд – вкусы у него были своеобразные. Это очень мягко выражаясь, потому что запивал он это вином, водой и молоком в произвольном порядке. Меня бы вывернуло…

Гребнева присоединилась к нам, когда мы фактически всё доели. Но она же вегетарианка и ест как соловушка, обычно ей хватает пары оливок и ломтика сыра. Наверняка бережёт фигуру. И уж поверьте, эту фигуру стоило беречь.

Есть вопросы, в которых почти все женщины трогательно единодушны – в ненависти к тем, кто ест и не толстеет. Так вот Светлана почти ничего не ела, но она отнюдь не выглядела худышкой с выпирающими костями, нет, она скорее была похожа на эллинские скульптуры, налитые здоровьем и ярко выраженной сексуальностью. А уж старики-греки, согласитесь, знали толк в красоте здорового тела.

– Когда выходим, мальчики? – безмятежно, словно бы и не она устраивала тут Стену Плача какие-нибудь десять минут назад, спросила наша Афродита. – Если что, мне нужно будет с полчасика на переодеться.