Ciao, Plumatella! Дневник эмигрантки, или Жизнь в другом измерении

Вальтер обратился к брату с данным предложением: реакция была потрясающей – старший брат бросился с кулаками на младшего, затем к нему присоединилось все семейство, и я уже больше не видела Вальтера – он был внизу, на полу… Сверху была куча людей, состоявшая из его родственников… Мы поняли, что они вели войну за всю Виллу. Несмотря на то, что и Вальтер многие годы платил за нее, мы были преградой и нас «отстреливали». Дети стояли в дверях, открыв рты и смотрели, как бьют их дядю… Наконец, Перина опомнилась и увела детей в другую комнату. Вероятно, они не должны были видеть жестокие картины из истории семейства. Моральная сторона этой выходки утяжелялась тем, что мать 3-х детей и супруга брата по профессии была учительницей младших классов, дав своим детям беспрецедентный пример циничности, жестокости и расизма.

После избиения о признании диплома не могло быть и речи.

В августе 1998 года мы съездили в Минск. С удовольствием навестили моих родителей, сын окунулся в сердечные отношения – он был единственным ребенком мужского пола в нашей семье. Мы ездили на дачу, наслаждались пением птиц и простыми человеческими отношениями. После узких улиц мне нравились широкие улицы Минска и его парки.

Мы решили показать Вальтеру самое красивое озеро Беларуси – озеро Нарочь, где я проходила летнюю практику, когда училась в университете. Погрузив палатку в машину, еду на 2–3 дня, мы отправились в турпоход. В Беларуси было обычным делом ездить в экспедиции, жить в палатках, как скауты, что не принято в Италии. Мой палаточный опыт начался в 4 года, когда мы с родителями ездили на Черное море. Потом в школе нам устраивали турпоходы. Так нас учили жить в спартанских условиях и ближе к природе, делать костры и готовить на них еду, петь под аккомпанемент гитары. В Европе совсем другое видение таких туристических походов – костры нельзя жечь и походы в палатках не приняты, только если в горах. Мы расположились в лесу вблизи озера. Вечером разожгли костер и приготовили ужин. Потом налетели комары, мы попытались разогнать их дымом, но они все равно нас покусали. После отпуска мы вернулись в Новедрате.

Приезд моей матери. Письмо адвоката

Наша совместная жизнь протекала в бурном море уже в течение 1 года и 3-х месяцев, на дне Океана нетерпимости, ненависти и расизма. Чтобы немного встряхнуться, мы пригласили к нам на Рождество мою мать. Она должна была приехать 24 декабря 1998 года и жить у нас 2 недели. Но в конце декабря мы получили письмо от адвоката Главной Кошки: нам предлагали оставить помещение в 3-х дневный срок, запретив моей матери переступить порог их Виллы. Это был отличный подарок к итальянскому Рождеству! С перцем.

Я поделилась нашей ситуацией с Кармелой. По-моему, Кармела подняла на ноги весь город Канту.

Через день мы уже переезжали в дом, в котором жила Кармела, в квартиру, которую нам сдали за символическую плату. Кармела проживала на улице Генерала Армандо Диаца. Рождество мы встречали на ящиках и чемоданах, еду готовила Кармела. Мы не сказали моей матери, старейшему журналисту Республики Беларусь, которая 40 лет проработала на ГосТелеРадио города Минска, что ее не захотели впустить в дом, – Вальтеру было стыдно за Италию.

2-я Пуническая война, финансовая

Я начала искать работу и делала это индустриальным способом – 300 писем с curriculum vitae кандидата наук были разосланы на различные фирмы… 2 ответа с леденящим текстом «Примем во внимание»…

Это был 1998-й год, не 2008-й и даже не 2015-й…

Вступление в новый 1999-й год было отмечено «финансовым событием» – «Кошкин Дом» направил Вальтеру письмо со счетом об уплате их коммунальных услуг и налога на дом. Нас продолжали «добивать» материально. Мы не могли платить за квартиру и собственность мужа, на которой нельзя было проживать, и решили ее продать. После всего перенесенного было огромное желание продать 2-й этаж тем, у кого вообще никогда не было дома, но и тут мы решили руководствоваться благородными намерениями, поэтому этаж площадью 120 м² с причитавшимися мужу принадлежностями (часть сада, гаража и подвала) были проданы брату. За символическую плату: 1/10 реальной стоимости. Практически это был подарок его детям. Подарок от того, у кого ничего не осталось.

Итальянский закон о недвижимости позволяет лишить проживания собственника жилья, проживающего с родителями, которые имеют преимущественное право пользования помещением. Таким образом, мы оставались на улице, а родители остались проживать вдвоем на 120 м², присылая младшему сыну квитанции об оплате ЕГО частной собственности, на которой он НЕ МОГ проживать.

Это был полный нонсенс. Мне казалось, что я переселилась в средневековье. Никогда прежде ни мне, ни моему сыну не приходилось сталкиваться со столь жестоким мракобесием, все позволяющим цинизмом, откровенным фашизмом и нетерпимостью.