Cинкогнита

6. Жанровое многообразие, использование синтетических жанровых форм, «популярных» и «непопулярных»;

7. Особое построение драматургии кинокартины через принципы, характерные для синтетических форматов (например, арт-мейнстрим).

Как мы уже успели сказать ранее: «Назови меня своим именем» — заключительная часть тематической трилогии, которую Гуаданьино называет трилогией «Желание». Режиссер описал свой подход к фильму как «беззаботный и простой», отметив что фильм стал его данью уважения «отцам его жизни: собственному отцу и кинематографистам», имея в виду режиссеров Жана Ренуара, Жака Риветта, Эрика Ромера и Бернардо Бертолуччи, которые, по его словам, вдохновили его на создание этой картины. Гуаданьино описывает «Назови меня своим именем» как семейный фильм, главная цель которого — «передача знаний». Режиссер вкладывает в эту работу надежду на то, что люди разных поколений придут посмотреть картину вместе. Он видел «Назови меня своим именем» как фильм о «красоте новорожденного представления, о желании, непредвзятом и нециничном».

«Мы всегда должны очень серьезно относиться к своим чувствам вместо того, чтобы скрывать их или защищать себя», — сказал Гуаданьино в одном из интервью. Режиссер пытался избежать недостатков, которые он видел в большинстве фильмов о взрослении, где этот процесс часто изображается как результат неправильно принятых решений. Он также хотел, чтобы история рассказывала о героях «в данный момент», а не сосредотачивалась на антагонисте или трагедии — на такой подход режиссера вдохновил фильм «За наших любимых» (1983) Мориса Пиала. Как автор, который считает секс в фильме репрезентацией поведения и личности персонажей, Гуаданьино не был заинтересован во включении в картину откровенных сексуальных сцен. Он объяснил свое намерение: «Я хотел, чтобы зрители полностью полагались на эмоциональное путешествие этих людей и чувствовали первую любовь. <…> Для меня было важно создать эту мощную универсальность, потому что вся идея фильма заключается в том, что другой человек делает вас красивым: просвещает вас, возвышает вас».

Получившаяся экранизация несколько отличается от оригинального текста Андре Асимана. Например, Джеймс Айвори, сценарист картины, перенес действие в 1983 год, чтобы помочь зрителям понять персонажей, полагая, что такой подход позволит им оставаться верными духу книги. Место действия было изменено с Бордигеры на сельскую местность Крема, где вырос Гуаданьино. Засушливый климат и «жутко пустынный» пейзаж в Крема подсказали ему, что фильм «не будет соответствовать роману» даже на уровне выбранной локации.

Однако сценарные преобразования коснулись и драматургии фильма — например, Гуаданьино признавался в том, что у него был соблазн убрать сцену, в которой Элио мастурбирует, посчитав это слишком откровенным. Шаламе также нервничал по поводу этой сцены, описывая ее как «метаморфозу самых сильных идей в фильме» и ключ к раскрытию «чрезмерной сексуальной энергии» своего персонажа. Когда режиссер впервые редактировал черновик сценария Айвори, то удалил закадровый текст и большую часть изображения наготы. Он сказал, что явная нагота «абсолютно не имеет отношения» к его видению фильма. Кроме этого, Гуаданьино решил отклонить концепцию фильма, по которой главный герой рассказывал историю ретроспективно, заявив, что «это убивает сюрприз» финала истории. Так, ближе к концу романа два главных героя посещают Рим — поездка, которая длится целую главу и знакомит читателя с новыми персонажами в разных местах. В конце концов, создатели фильма остановились на другом финале — герои поехали в Бергамо, а не в Рим, где провели большую часть своего времени в одиночестве в гостиничном номере. Несмотря на значимые изменения оригинального текста, фильм был очень тепло встречен существующей фанатской базой книги, и уже на моменте заявления о том, что такая киноадаптация состоится, имел потенциальную аудиторию.

Довольно примечателен факт использования Гуаданьино множества культурных кодов: в диалогах между Элио и Оливером прослеживаются отсылки к средневековой прозе IX века, Оливер с профессором спорят о теории античной скульптуры, в кадре то и дело мелькают репродукции картин эпохи Ренессанса, а время от времени в исполнении Тимати Шаломе звучит классическая музыка — Шопен, Бах, Рахманинов. Подобная интертекстуальность создает неповторимое авторское многообразие и становится настоящей находкой для подготовленных ценителей, своеобразной «энциклопедией хорошего вкуса» — так о картине не раз отзывались профессиональные кинокритики.