Clarity (СИ)

— Единственная злая, холодная тупая рептилия здесь — это ты! — Корнелии наплевать на их странное перемирие, она готова испытать удачу, но Вилл предусмотрительно цепляется ей в предплечье и держит мертвой хваткой. — Отпусти! Отпусти меня, Вилл!

Фобос с ненавистью смотрит на девушку, а затем лицо его проясняется, и на нем даже играет почти счастливая улыбка.

— Ты права.

Вилл бросает на него странный взгляд, и буквально повисает на Корнелии. Фобосу было бы смешно, если бы у него самого в груди не зияла дыра. Глухая боль не желает притупляться или исчезать, поэтому он с мрачным удовольствием продолжает дразнить ведьму. Она ненавидит его также сильно, как и боится, Фобос видит это по дрожащим губам и бегающим глазам.

— Можешь поискать его в канализации, среди обглоданных останков крыс и животных покрупнее! — скучающе тянет Фобос, глядя, как злые слезы от бессилия появляются в глазах у хранительницы сил земли.

— Пошел ты, — шипит Корнелия, резко сбрасывая с себя руки Вилл, но, не набрасываясь на Фобоса, а наоборот, направляясь к выходу.

— Северный выход из подземелий, — сам от себя не ожидая, бросает в спину Корнелии Фобос. — Надеюсь, сначала он откусит тебе твои бесполезные конечности.

****

Корнелия всхлипывала и приближалась к бесформенной куче, накрытой плащом.

— Седрик, пожалуйста…

Куча завозилась, из-под плаща показалась огромная кожистая лапа. Девушка с трудом сдержала крик, до боли закусывая губу. Вилл сильно сжала ее руку, очевидно, пытаясь удержать от опрометчивых поступков, но Корнелия покачала головой.

— Все в порядке, Вилл. Это он. Седрик…

И Вилл отпустила ее, позволяя приблизиться к нему и присесть на колени рядом с его телом. После не особенно эффективной борьбы, он все-таки перевернулся на спину, и с некоторым облегчением Корнелия увидела человеческие черты лица, покрытые светло-зеленой чешуей.

— Ты, — прошипел он, а сквозь приоткрытые губы показался раздвоенный язык.

— Я, — Корнелия всхлипнула, глядя на то, как подземелье окрашивается розовым светом. Вилл начала колдовать. — Я не могла уйти без тебя. Я же обещала, что вернусь за тобой. Я привела Вилл. У нее есть Сердце и…

Мышцы под чешуей на лице напряглись, но улыбнуться у него не получилось.

— Зря… С-с-сердце бес-с-сильно…

— Глупости… У нас все будет хорошо, слышишь? — Корнелия с надеждой обернулась к Вилл, но выражение ее лица сказало за нее.

Ничего не вышло. Вилл сокрушенно качала головой, так умоляюще, будто это была ее вина. Корнелия выдавила из себя улыбку и качнула головой в сторону выхода. Вилл подождет ее там.

— Не уходи, Седрик…

— В комнате, куда я тебя приводил… Там есть тайник… Изумруды…

Она похолодела.

— Я не хочу брать твои изумруды, слышишь, — Корнелия впервые так отчетливо ощутила, что это действительно конец. — Я хочу аметисты. И только лично от тебя! Ты поправишься и сам мне их подаришь, слышишь?.. Элион… Элион найдет способ… Или Фобос… Элион передала ему силу, он должен тебя вернуть, Седрик…

По его лицу не было понятно, но Корнелия знала, что в душе он улыбается.

— Я уже придумала, как познакомлю тебя с мамой и папой. Мама любит гортензии, а папе купим какое-нибудь вино… Ты знаешь, я никогда не интересовалась, какое вино любит папа. Я же никогда не знакомила его с мальчиками… Ты будешь первым, но не бойся… Я уверена, что ты им понравишься…

Рыдания душили ее, заставляли задыхаться и говорить слишком быстро, проглатывая окончания. Она шумно выдыхает, собираясь с мыслями, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Седрику сейчас не нужны ее слезы.

— А на день рождения… Когда у тебя день рождения. Седрик? Мы обязательно сходим в ту кофейню на углу улицы Сомерсета Моэма… Там очень… Очень… Седрик, пожалуйста!

Он скатился с ее колен и зашипел, накрывая голову лапами, будто стараясь содрать с себя кожу, царапая и срывая то, что осталось последним человеческим напоминанием.

— Уходи! — шипит Седрик, стараясь убраться подальше от нее. — Убирайся!

Только и всего. Вместо этого Корнелия подбирается снова к нему и кладет ладонь на его холодный липкий лоб, который сейчас выглядит чудовищно большим по сравнению с ее миниатюрной рукой.

— Седрик, а зимой я научу тебя кататься на коньках… — невозмутимо продолжает Корнелия, не отводя глаз от его терзаний. — Я буду держать тебя за руку, и ты никогда не упадешь, слышишь? Мы будем так счастливы вместе!

Существо закрыло потухшие глаза.

— В другой раз… — последнее, что пробормотал Седрик прежде чем безвольно откинуть голову назад.

Грудь и плечи Корнелии сотрясали рыдания, она переложила его быстро теряющую человеческие черты голову к себе на колени.

Она должна была уходить, но робкая надежда все еще трепетала в груди. Так не бывает.

У всех сказок счастливый конец.

И он открыл глаза. Только вот зрачок у них стал вертикальный и очень узкий. Корнелия бессильно опустила руки. Существо на ее коленях несколько раз моргнуло и прикрыло глаза, скатившись с ее колен и неловко осматриваясь по сторонам, пытаясь освоиться в своем теле.

Седрик был мертв, и в ней тоже будто тоже что-то умерло тогда.