Cлово президента

– В соответствии с таможенной декларацией это реактивный авиалайнер, которым пользуются бизнесмены, «Гольфстрим G-IV», принадлежащий вот этой корпорации, ее штаб-квартира находится в Швейцарии. – На стол лег еще один лист. – А вот это его экипаж. – За листом бумаги последовали две фотографии и отпечатки пальцев. – Самолет вылетел из Заира с тремя пассажирами на борту – двумя монахинями, сестрой Жанной-Батистой и сестрой Марией-Магдаленой. Обе работали медицинскими сестрами в местном католическом госпитале. Сестра Жанна ухаживала за Бенедиктом Мкузой, маленьким мальчиком, который заразился лихорадкой Эбола и умер от нее. Каким-то образом сестра Жанна тоже заразилась, и третий пассажир, доктор Мухаммед Моуди – пока у нас нет его фотографии, но мы ее получим – решил отправить больную монахиню самолетом в Париж для лечения. Сестра Мария сопровождала ее. Доктор Моуди, иранец по национальности, был послан в Заир Всемирной организацией здравоохранения. Он сообщил старшей сестре больницы, что сестру Жанну в Париже могут вылечить и что он готов вызвать частный самолет, чтобы доставить ее туда. Пока все ясно?

– И это тот самый реактивный самолет.

– Совершенно верно, господин президент. Это действительно тот самый реактивный самолет. Считается, однако, что он потерпел катастрофу и рухнул в море сразу после промежуточной посадки в Ливии для дозаправки. У нас масса документов, подтверждающих факт гибели самолета. За исключением одного. – Мюррей снова постучал пальцем по огромной фотографии. – Этот снимок был сделан Доминго Чавезом…

– Вы знаете его, господин президент, – добавила Мэри-Пэт.

– Продолжайте. Когда Чавез сделал этот снимок?

– Кларк и Чавез на прошлой неделе сопровождали государственного секретаря Адлера в его поездке в Тегеран.

– Сообщение о катастрофе, в которой погиб этот самолет, было получено задолго до этого. За его гибелью даже следили радиолокаторы одного из наших эсминцев, когда с самолета был подан сигнал бедствия. Никаких следов погибшего самолета не удалось обнаружить, абсолютно никаких, – продолжал Мюррей. – Эд?

– Когда режим в Ираке распался, Иран позволил его высшему военному руководству скрыться из страны. У этих генералов были собственные золотые парашюты. За время пребывания на службе у иракского президента они сделали огромные вклады в различные банки, десятки миллионов каждый – долларов, разумеется. Наш друг Дарейи даже обеспечил их транспортом, понимаете? Они начали исчезать из Ирака буквально на следующий день после исчезновения этого реактивного самолета, – сообщил Фоули присутствующим. – Их отправили в Хартум, в Судан. Резидентом ЦРУ служит там Фрэнк Клейтон. Он поехал в аэропорт и сделал вот эти фотографии прилетавших в Хартум иракских генералов, чтобы подтвердить полученную нами разведывательную информацию. – Директор ЦРУ положил на стол пачку фотографий.

– Похоже, это действительно тот же самый самолет, но что, если кто-то подделал буквы регистрационного кода? – спросил Райан.

– У нас есть еще одно доказательство, – сказал Мюррей. – В Хартуме два человека заболели лихорадкой Эбола.

– Кларк и Чавез разговаривали с врачом, который лечил их, несколько часов назад, – добавила Мэри-Пэт.

– Оба пациента прилетели в Хартум на этом самолете. У нас есть фотографии, на которых видно, как они сходят по трапу. Таким образом, – сказала директор ЦРУ, – нам известно, что самолет вылетел из Заира с человеком, больным лихорадкой Эбола на борту. Самолет исчезает – якобы в результате авиакатастрофы, – но меньше чем через двадцать четыре часа оказывается в другом городе, и два пассажира, прилетевших на нем, заболевают той же болезнью, которой болела монахиня. Пассажиры прилетели в Судан из Ирака, с промежуточной посадкой в Иране.

– Кому принадлежит самолет? – спросил Арни.

– Одной корпорации. Через несколько часов мы получим от швейцарцев подробности о ней. Но пилоты на самолете были иранцами. У нас есть информация о них, потому что они проходили подготовку у нас в стране, – объяснил Мюррей. – И наконец оказывается, что на этом самом самолете в Тегеран прилетел наш приятель Дарейи. Похоже, самолет сняли с международных рейсов и Дарейи пользуется им, чтобы летать теперь по своей новой стране. Итак, господин президент, мы можем связать в одно целое болезнь, самолет и его владельца. Завтра мы встретимся с руководителями корпорации, производящей самолеты «гольфстрим» и узнаем у них, нет ли у этого самолета каких-то особенностей, которые подтвердили бы, помимо регистрационного кода, что это тот самый самолет. Затем обратимся к швейцарцам с просьбой выяснить, кому принадлежат остальные самолеты этой корпорации, и забрать у них бортовые журналы, в которых регистрируются все рейсы.

– Таким образом, сэр, теперь нам известно, кто явился виновником распространения эпидемии, – закончил Мюррей. – Эту логическую цепь доказательств трудно опровергнуть.