Coagulopathies (ЛП)

Я расстроенно сгребаю пакет со старой одеждой и иду в ванну, находя пузырек с Супральфой там, где он и говорил, под раковиной. Я глотаю таблетку, пялясь на свое отражение в зеркале, и через пару секунд клыки втягиваются обратно в десны, или куда они там еще деваются.

С окнами настежь в квартиру возвращается пронизывающий холод, но Омегой больше не пахнет. Я бреду по коридору и нахожу Рена у одного из открытых окон со скрещенными на груди руками. Он вздрагивает, отводя взгляд прочь, в сторону кухни, явно собираясь избегать неловких разговоров как можно дольше.

— Он скоро будет тут, — отрывисто сообщает профессор Рен.

Я киваю и сажусь на диван. Отлично. Я просто посижу тут молча. И не буду ничего говорить, хотя внутри я уже вся просто киплю.

Ни за что не буду.

— Я не наивная, — выпаливаю я, сердито глядя на дверь, и тоже скрещиваю руки на груди. — Говорить так нечестно.

— Но это правда.

Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит с закрытыми глазами, запрокинув голову и прижимаясь затылком к бежевой стене. На его челюсти играют желваки.

— Вы ничего вообще обо мне не знаете, — снова начинаю я.

— Я знаю, что вы проходите через обращение в деликатном возрасте, — он приоткрывает один глаз. — И вам исполнилось семнадцать всего несколько месяцев назад. Что это ваш первый семестр в школе, что вы никогда не работали на настоящей работе… и что я почти в два раза вас старше.

— Возраст не имеет ничего общего со зрелостью.

— У вас нет жизненного опыта или понимания себя и других людей.

— А я думаю, что понимаю людей куда лучше, чем вы, — огрызаюсь я.

— В любом случае я не стану нести за вас ответственность или ставить себя в компрометирующее положение. Это аморально. Вы все еще практически ребенок.

Наверное, это самая подлая вещь, которую он когда-либо говорил мне. Я не ребенок. Почему он пытается выставить меня каким-то испуганным, наивным ребенком?

Я подскакиваю на ноги, ощетиниваясь:

— Вы меня поцеловали!

Он открывает второй глаз, и краснота расцветает на его бледных щеках. Рен фыркает, закатывая глаза, и уходит на кухню, так ничего и не ответив.

Разозленная и униженная всем этим, я несусь следом за ним. Стиснув пальцы в кулаки, потому что все это отвратительное поведение нельзя взять и списать на типичные повадки Омег. Рен просто сам по себе мудила с чипом в плече.

— Раз так, тогда… тогда вы педофил! — выпаливаю я, скрестив руки на груди, и начинаю слегка паниковать, когда он разворачивается, обалдело глядя на меня. — Если считаете меня каким-то… каким-то ребенком, тогда получается, что вы педофил.

Профессор Рен не моргает целую минуту, просто стоит и пялится на меня, а я киваю сама себе, решив придерживаться этой стратегии и продолжать называть его педофилом, как это сделала бы зрелая женщина. А если будет отвергать меня, то я еще и удвою оскорбления.

Он опускает руки на бедра и зажевывает губы. Чувство вины раздирает меня.

— Извините, — бормочу я. Эта боль в груди лезет все выше, по горлу, сдавливая с силой, и, о боже, Рей, вот только, пожалуйста, не надо плакать. — Вы снова ведете себя ужасно.

— Я просто реалист и сомневаюсь в возможности наших отношений. Я не могу позволить себе витать в облаках, как это делаете вы.

Мне будто нож в грудь воткнули и провернули, и я отвожу взгляд. Меня никогда до этого не отвергали, но я же и до такого ни разу не доходила. Впервые за долгое время появился хоть какой-то шанс на отношения, и вот, я даже их не достойна.

Кое-как мне удается сдержать слезы. Ну и ладно. Рен прав, нельзя принимать все на свой счет, когда он просто умирает от желания заделаться гребаным мучеником.

— Я не наивная, — повторяю я слабо.

— Наивная.

— Нет.

— Да.

Ярость подбрасывает меня на месте, и я нападаю на Рена, даже не успев понять, что творю, прижимая его к краю кухонной стойки и оскалив клыки. Он хватается за стойку и пытается отклониться назад, как только может, а в темных глазах мелькает страх, всего на мгновение, но затем сменяется привычным раздражением.

Он такой теплый… и от него пахнет только парфюмом, не Омегой. Пряжка ремня врезается в мой живот, когда я прижимаюсь к нему.

— Я уже говорил, контролируйте свой нрав, — шипит он.

Мы пялимся друг на друга еще одну бесконечную секунду. Взгляд профессора Рена устремляется к моему рту, застряв там, и я поднимаюсь на цыпочки, целуя его в щеку, стесняясь поцеловать его в губы. Он мучительно стонет, укладывая свои здоровенные руки на бедра, словно собирается оттолкнуть меня.

Но не отталкивает. Меня ведет от волнения, и я оставляю еще один поцелуй на его челюсти, вжимаясь. Мои пальцы нервно стискиваются на вороте его свитера, и я чувствую, как грохочет его сердце в груди. Самыми кончиками пальцев он обхватывает мои бедра, сжимая.

— Мисс Ниима… — выдыхает он, пытаясь сказать что-то, но так и не заканчивает.