Coagulopathies (ЛП)

— Ты права. Даже если меня это немного расстраивает.

— Расстраивает? — повторяю я за ним срывающимся голосом.

Его зубы крепко впиваются в кожу, вызывая толпу мурашек по спине. Расстраивает. Меня заводят такие мысли — хотя не стоило бы. Заводиться, когда другая часть меня приходит в ужас при мысли о… таком.

— Мои желания нерациональны, — его поцелуи становятся все более настойчивыми, а бедра снова толкаются мне навстречу. И я вся дрожу. — Ужасно нерациональны.

Я все еще думаю об этом после секса. Кайло спит рядом, крепко обхватив меня руками и ногами, а я снова глажу его по волосам. И смотрю в потолок, размышляя о том, что он никогда не хотел ничего нерационального от меня или кого-либо еще.

Но… вдруг он серьезно.

Я закрываю глаза, поворачиваясь к нему лицом к лицу. Он спит с приоткрытым ртом, и я чувствую, как по узам прокатывается слабая сонливая дрожь, отчего у меня все внутренности скручиваются, превращаясь в сироп. Не могу себе представить, что когда-нибудь захочу кого-то еще.

Кайло шевелится, когда я приникаю к его горлу, целуя и покусывая железу, и тихо воркует в ответ. И я не могу не улыбаться от этого.

***

Нам удается отодрать себя друг от друга ровно настолько, чтобы успеть поесть с Хаксом и постирать простыни. Хакс, конечно, жалуется, что он тут третий лишний, но потом долго обнимается с Кайло, когда мы высаживаем его перед походом в магазин товаров для дома. Они оба стоят со слезами на глазах и что-то тихо бормочут друг другу, как это делают суровые мужчины, избегающие проявления чувств.

Теперь Кайло свободен и может поехать куда захочет, и, скорей всего, это будет Кембридж или Массачусетский Технологический. Я не знаю. Не хочу быть навязчивой, поэтому не давлю, но…

Мне все же надо это знать. Раз уж мы обязаны жить рядом друг с другом согласно законам. Или вместе.

Мы застреваем в ряду с полотенцами, Кайло опирается на тележку, а я бездумно провожу ладонями по аккуратно разложенным разноцветным стопкам. Пищат кассовые аппараты. Играет тихая расслабляющая музыка. Разговор не должен быть тяжелым.

— Мне не обязательно возвращаться в Технологический, Рей.

Я отрываю взгляд от банного полотенца в зеленую клетку, которое медленно поглаживаю. Кайло внимательно разглядывает другие два, светло-голубое и светло-желтое, и куда больше поглощен мягкостью ткани, чем я. И от его серьезности меня просто скручивает от желания. Ну и почему это так заводит? О, я знаю почему. Гнездование.

Кайло не смотрит на меня. Аккуратно складывает полотенце и кладет обратно, а потом тянется за более пушистым, чтобы сравнить.

— Конечно, надо, — говорю я. — Ты так много ради это старался. У тебя же как минимум восемьсот степеней.

— … ну да, не меньше.

— Да ладно. Я знаю, ты хочешь вернуться.

Кайло с отвращением смотрит на новое полотенце и быстро возвращает его на полку. Желтое его все еще не устраивает, но он по-прежнему прижимает его к груди, пока ищет такое же, но получше.

— У тебя тут друзья, — отвечает он рассеянно. Он поджимает губы и тянется на самую верхнюю полку за полотенцем. А потом улыбается. — Поэтому мы должны остаться.

— Кайло…

— Я вырос тут, — обрывает он меня. С минуту молчит, пока так и этак сминает в кулаке

ткань. — А еще мне доставляет удовольствие мучать своих куда более бездарных коллег.

— О, как мило.

Кайло поднимает на меня глаза, по-прежнему улыбаясь. Его пальцы все еще ритмично сжимают полотенце, а взгляд потемнел. О боже. Поверить не могу, до чего же он тащится по полотенцам.

Я фыркаю, отводя глаза:

— Ну ладно. Если тебя все устраивает.

— Ага. В любом случае тебе никогда не поступить в Массачусетский.

Я швыряю полотенце ему лицо, но он успевает подхватить его, а потом тут же зависает, зачарованно разглядывая его. Заметка на будущее: не приводить Омег в товары для дома.

Кое-как удается оторвать его от полок с полотенцами, но, к сожалению, мы перебираемся в отдел простынь и пододеяльников, и это еще хуже. Я усаживаюсь на стол, на котором разложены образцы тканей, следя за тем, как Кайло перебирается от одного кусочка ткани к другому, сминая их пальцами, крутя, и хмурится так, словно пробует дорогое вино. Это же всего лишь простыни. Просто купи уже что-нибудь.

Я болтаю ногой в воздухе:

— И куда ты подумываешь переехать?

— Я еще не смотрел, — он отворачивается и кладет простыни обратно на полку. — Думал, что поищем вместе.

Будь крутой. Да, крутой. Будь Альфой.

— Клево.

Кайло оборачивается через плечо, расплываясь в улыбке, пока я стараюсь выглядеть серьезно. Никогда не видела его таким счастливым, как здесь, в этом странном, безумно большом магазине товаров для дома, в животе возникает тепло, и мне правда так нравится видеть его таким.

Я фыркаю и опускаю взгляд. Кажется, я люблю этого чудика, даже если он сказал, что я не поступлю в Массачусетский Технологический.

— Не надо стесняться, — говорит он этим веселым голосом, от которого я, кажется, так бесилась. — Я сделаю наш дом самым уютным для моей маленькой Альфы.

Я закрываю лицо ладонями, краснея:

— Боже, ну ты и чудила.

— Я знаю.