Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф

«Завтра…Неужели завтра?.. Как внезапно меняется мир… И люди… А я?.. Нет-нет… Я – нет… А что, если да?.. Завтра…Неужели я ошибаюсь, и моё лицо станет таким же озлобленным, как у тех, стоявших утром возле моей террасы?.. Ошибки… Случалось… На войне… Когда я ошибался – гибли люди… Но ведь… Сейчас – не война… Сейчас – недоразумение…А если так НУЖНО?.. Если НУЖНО, то… Наверное, так НУЖНО…Только…Мой дом здесь… Здесь…Мой дом…Дом мой…»

Полковник встряхнул головой, посмотрел на руки, закрыл глаза, открыл глаза, немного посвистел – пытался отвлечь себя от тяжёлых раздумий. Не удавалось. Тогда он снова закрыл глаза и мысленно перенёс себя в розовые комнаты большой белой виллы на окраине Ашдода, где давний сослуживец, а теперь директор фирмы, поставляющей за границу приборы ночного видения, водил его по бесконечным комнатам; винтовая лестница вела в похожую на маяк высокую круглую башню. «Тут комнаты для гостей», – объяснил отставной генерал. С окон башни были видны апельсиновые рощи и море. Потом, спустившись в гостиную, они хорошо ели, хорошо пили, а когда пришёл внук генерала, молодой лётчик, они хорошо пели песни времён шестидневной войны.

«Ты мог бы иметь такое же…», – сказал на прощание генерал.

Полковник открыл глаза, посмотрел на тёмные полосы в небе и посчитал, что с уходом дня, отломился ещё кусочек от его жизни…

«Нет, генерал, мне такое же ни к чему», – подумал полковник.

Сбоку пробежал торопливый ветерок, и воздух наполнился пылью.

«Утром люди смотрели на меня так, будто я… Ну, да, ну, да… Ведь тогда придти сюда и стать границей уговорил их я. А теперь нас…» – полковник ощутил чувство неприязни к звучанию собственного голоса.

Накатило далёкое…

…Песчаные дюны…Десятки тысяч дунамов сиротливого песка… Местные арабы принимали евреев за безумцев… Теплицы в пустыне, где не было ни деревца, ни травинки, ни насекомых, ни птиц – ничего живого… Поселенцы ставили в песчаную почву всё новые, новые, новые капельницы с водой…

…Ицхак Рабин сказал: «Я верю, что у этого края есть будущее, и он должен стать неотъемлемой частью Израиля»…

…«Вы нужны здесь!» – звало людей одно правительство, потом другое, потом третье, и поселенцы гордились собою, продолжая строить для себя дома, а для страны – из себя живую изгородь…

…Однажды их встретил хлебом и солью мухтар Дар-Эль-Балаха – кому могут помешать евреи, которым удаётся выращивать помидоры в песках; наоборот, пускай себе, тем более, что и арабам доставалось кое-что из урожая… В то же время евреи могли беспрепятственно ездить в Беер-Шеву с водителями из Хан-Юнеса и Рафиаха…

…Первую девочку, родившуюся в Кфар-Даром в семье Шауля и Рахели Бен-Цион, назвали Дромит…

…Полковник поднял голову. Вдали, сквозь тусклые просветы пальмовых ветвей, виднелась крыша новой синагоги. С утра молодые поселенцы сваливали на неё мешки с песком, вёдра, щётки, рваные матрасы…

«Бред… – подумал полковник. – Молодёжь…Баррикады…Молодёжь на баррикадах… Разве Кфар-Даром готовится к революции?.. Бред… В нашей стране революция?.. Бред… Слишком много мы испытали войн, чтобы… Это страна солдат, а не крышелазов… Молодёжь Кфар-Даром считает, что моё место с ними, но только в баррикадах я ничего не смыслю и, кроме того, каково старому солдату лазить по крышам?..»

Почувствовав себя вконец обессиленным от долгих мучительных размышлений, полковник мысленно приказал себе. «Не думай, не пытай свои мозги бреднями, а не то, не дай Бог, можно и…»

Внезапный толчок в затылок заставил полковника сжаться, вобрать голову в плечи и замереть. «Словно молоточком», – подумал он о толчке. «Молоточки, молоточки, всё же не топорики!..» – заставив себя улыбнуться, пропел полковник, но на него тут же обрушились два новых толчка, ещё более продолжительных и липких, чем прежний.

«Не думай!» – повторил свой приказ полковник, однако, кто в силах справиться со вспышками памяти?..

…Повстречав полковника возле одной из теплиц, раввин Иосеф спросил:

– Ты что-то понимаешь в Этом? – Насильственный угон евреев!.. Нет, я тебя спрашиваю – ты что-то понимаешь?.. Неужели у кого-то отшибло память, и они забыли, что изгнанные из Иерусалима евреи веками продолжали мечтать о своём возвращении?.. И ведь вернулись!..Иногда мне кажется, что наши министры…Как, объясни мне, они смеют уничтожить «Кфар-Даром»? – раввин Иосеф затрясся, зрачки в глазах расширились до неузнаваемости. – Ведь если они сделают Это, то … «Дорожная карта Буша»…В моей голове такое не укладывается… В твоей укладывается?

Полковник не ответил.

Серое пятно растерянности на лице раввина внезапно сменилась розовой вспышкой.

– Кфар-Даром вернётся!.. – суетливо оглядываясь по сторонам, проговорил раввин. – В этом мире повторяется всё! Наших дедов повторили отцы, отцов – сыновья, сыновей повторят внуки; нас прогоняли, мы прогоняли, снова нас, снова мы…Чего уж там?.. За морем, думают, что нами можно помыкать вечно?.. А мы сами, вот… Откуда им знать то, чего знаем лишь одни мы: «Если не я себе, то кто мне?..»