Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф

– Ну да, обещало…На то оно и правительство…Только я всё равно очень сержусь. Меня просто съедает мысль, что если вдруг завтра…

– Уймись, Эйд, ты должен успокоиться.

– Ну, конечно…В этой жизни приходилось успокаивать себя не раз, и я знал, как это делается, только сегодня не получается; мне кажется, что я стал сам себе чужой. Чужой и неузнаваемый. С тобой, полковник, случалось такое?

– Чтобы саму себе чужой?

– Чужой и неузнаваемый…

– Сегодня ты много выпил, – сказал полковник.

– Сегодня я хочу умереть, – отозвался Эйд.

Полковник чуть присвистнул. Потом спросил:

– Ты уверен, что хочешь именно этого?

– Сегодня я думаю, что мне бы лучше умереть. – Эйд снова ухватился за перила террасы. Он держался за перила так цепко, что его пальцы стали иссиня-белыми. – Я думаю, что лучше умереть сегодня, чем дожить до того, что ждёт нас завтра.

– Нет, Эйд, так не думай.

– Я не хочу думать, я хочу умереть. Ты не знаешь, почему я хочу умереть?

Полковник рассеянно оглянулся.

– Наверно, тебе вздумалось совершить что-то приличное, – сказал он.

– Смерть – это что-то приличное?

– Знаешь, Эйд, иногда я думаю, что не задерживаться в этом мире слишком надолго – это самое приличное из всего, на что человек способен.

Эйд покачал головой. Потом вдруг рассмеялся. У него во рту осталось совсем мало зубов.

– Я слишком надолго задержался, как ты считаешь? – спросил он.

– Завтра… – тихо проговорил полковник. – Завтра увидим…

– Думаешь, завтра увидим?

– Полковник молча пожал плечами.

– А если?.. – начал Эйд.

– Значит, так будет НАДО!..

Эйд снова покачал головой.

– Ты же знаешь, что так не надо…

– Я не знаю! Правда, Эйд, я не знаю!..

В лунном свете, который лёг на террасу, тихо вздрагивала широкая тень полковника, и Эйд долго водил по ней взглядом, а потом, будто вдруг про что-то вспомнил, резко вскинул голову.

– Вот что я скажу тебе, полковник, – проговорил Эйд, – если эта земля больше не хочет принадлежать мне, то я зайду далеко-далеко в дюны и заставлю себя принадлежать ей. Или-или…

– Прости, Эйд, давай переменим тему, – сказал полковник. – у меня раскалывается голова.

– Это из-за старой раны?

– Наверно.

– Из-за твоего ранения в голову?

– Наверно.

– И ещё в кисть?

– При чём тут кисть?

– Я пойду, – глаза Эйда смотрели так, словно они во внутрь орбит провалились.

– Иди! – сказал полковник.

Эйд не двигался с места. Только слегка покачивался.

– А может, нас испытывает Создатель? – спросил он.

– Он давно уже нас не испытывает, – отозвался полковник. – Теперь Он или сразу карает, или сразу прощает…

– Тогда, кто же нас испытывает?..

Полковник молча пожал плечами.

– Скажи мне, полковник.

– Чего пристал? – сокрушённо отозвался полковник. – Я вот и Агнона читал, и Библию читал, а всё равно не знаю…

– Я думал, что ты знаешь… – сказал Эйд.

– Напрасно думал.

– Теперь вижу… Между прочим, это государство – ваше…

– Спасибо, что напомнил, – нахмурился полковник. Он вдруг подумал, что никогда не чувствовал в своей груди такую пустоту.

А Эйд ухмыльнулся.

– Эх, вы…Свои земли продаёте…

Полковник замахал руками, будто комара отгонял.

– Земля родины не продаётся! – сказал он.

– Если покупают, то и продаётся…

– Что ты имеешь ввиду?

Взгляд Эйда продолжал оставаться насмешливо-обжигающим.

– Разве вы, евреи, не скупали землю у арабов? – спросил он.

Полковник не ответил, да и Эйд, видимо, ответа не ждал. Сбросив с перил пальцы, он о чём-то проворчал и, даже не попрощавшись, повернулся и нетвёрдыми шагами вошёл в густую синеву ночи.

Полковник закурил сигарету.

Над пустыней висела луна. Боль в голове чуть отпустила, и полковник, словно опомнившись, поспешил оправдаться перед самим собой: «Я люблю это место…Я живу им…Любить…Любить и жить…А потом – не жить…Только умирают не от любви…»

Комары, обозлённые дневной жарой, подняли шум и не упускали случая, чтобы впиться в шею и попить немного крови.

«К чёрту!» – пробормотал полковник. Сбросив голову на грудь, он поморщился, подумав, что в стране многое перемешалось и стало до отвращения непонятным, и теперь он, подобно библейскому Иову, будет доживать свой век, терзаясь поиском ответа на вопрос Господа: «Где был ты, когда я создавал мир?»

Сделав пару затяжек, полковник погасил сигарету. «Господи, Ты ведь всё знаешь…» – подумал он и вошёл в дом.

На кухне невестка Офира мыла посуду и, не поднимая голову, беседовала с сыном.

Полковник открыл холодильник, выпил стакан яблочного сока.

– О чём шепчетесь? – спросил он.

– Идо интересуется жизнью, – отозвалась Офира.

Полковник задумчиво взглянул на стенной календарь: 17 августа, 2005 год. «Завтра… – подумал он. – Завтра…»

Задребезжал телефон.

«Не отключили», – подумалось полковнику.

Решив, что из армии звонит муж, Офира сняла трубку. Ошиблась – звонил не Лотан.

– Тебя, – сказала она полковнику.

* * *

Беер-Шева,16-ое августа, 2005 года. 21.33.