Constanta

– Что-о-о? – застигло всех врасплох разочарование. Чары змея вмиг утратили свою силу.

– Никого не неволю, – произнёс капитан. – Я же сказал: ищу тех, кому свобода дорога.

– Подумать надо.

– Думайте.

В результате раздумий круг студентов разомкнулся. Возле капитана остались двое: Налимыч и Степан.

– Мало вас, ребята, – сказал капитан, морщась. – Я рассчитывал на бригаду.

– Мы запевалы, – подал голос Степан. – Сейчас запоём, народ откликнется, подхватит, будет бригада.

– Запевай, – усмехнулся Рыбкин. – У тебя есть время до ужина. Смотри, не упусти его.

– Скажите пожалуйста, – обратился к нему Налимыч, – а есть гарантия, что мы не провалим экзамены?

– Что?

– Вы говорили – кто с вами, тому экзамены автоматом.

– Слово офицера, – подтвердил капитан.

– А-а, – протянул с неопределённостью Вова.

Рыбкин ушёл.

Степан ткнул Налимыча в бок.

– Пляши, Вова! Мы улизнули от Гайдука. Встречаться с ним теперь будем два раза в день – на поверках.

– Я рад, – отозвался Вова, хмурясь. – А ты уверен, что это наша удача?

– Конечно. Ведь Рыбкин прав. Работа – это естественное состояние человека. А когда угрожает муштра – вдвойне. Лучше работать, чем маршировать. Очнись, Налимыч, это большая свобода из двух.

– Хорошо, – попробовал изобразить улыбку Вова. – А ведь я, Стёпа, уже собрался в автономку. Осталось запечатать выход.

– Я догадался.

– Да. Однако повременю, раз такое дело.

– Благодари Рыбкина.

– За этим дело не станет. Если он и вправду кудесник, моё место в очереди благодарных будет первым.

Песня пропела. Откликнулись Ким, Горыныч, комсорг Коля Раков. Не остался равнодушным и Боронок, выразивший желание присоединиться к бригаде сольным номером – в образе простого универсального домкрата. Слегка задерживаясь, он подходил к месту сбора последним, прицельным взглядом угадывая своё место в строю.

Настроение искрилось. Всех томило радостное возбуждение. Лишь одному Налимычу было не по себе. Рука, знакомая с домкратом, болела. Страшило продолжение знакомства. Однако Боронок был горазд на сюрпризы. Подойдя, он распахнул объятия и обнял его без всякого намёка на насилие: трепетно, нежно, искренне, чуть ли не со слезами на глазах, вынуждая забыть всё плохое и заключить мир.

– Психологическая совместимость – это хорошо, – заметил Рыбкин. – Она – залог успеха любого дела. – Он обвёл взглядом бригаду, остановился на Степане. – Весь список, запевала?

– Весь, – ответил тот.

– Поздравляю. Продолжение песни за мной. Пошли, спеваться будем по ходу и месту.

Боронок оставил Налимыча и с озабоченным видом уставился на капитана.

– Я слышал, вы решили выгуливать свиней? – спросил он.

– Да, – ответил капитан. – А что – тебя это напрягает?

– Нет. Просто интересуюсь.

– Не понял. Что это за интерес такой?

– Взаперти наездников меньше.

– Кого?

– Гадов ползучих.

– А-а, – облегчённо протянул капитан. – Это… Не переживай. Свиньи – твари ещё те. Любого гада порвут, ползучего, стрекучего и даже в людском обличье. Попробуй встань у них на пути.

– Вот как, – протянул Боронок, почёсывая затылок. – Ну я-то с этой фауной незнаком. Думал, ветчина есть ветчина. Однако, если она постоять за себя может, пусть гуляет.

– Вот именно – пусть. – Капитан вдруг помрачнел. – Весной они у меня погуляли. Разнёс хряк дембельский вольер и рванул с ордой по окрестностям.

– Наездники лихие попались? – поинтересовался Коля Раков.

Капитан оставил его иронию без внимания.

– Ловили всей частью. Двух так и не нашли. Удрали. – Капитан горько вздохнул, поминая про себя утрату, затем, сплюнув, продолжил:

– Дембеля, сволочи, пьют сейчас портвейн дома и радуются – обставили Рыбкина, липой отделались.

Лицо капитана вдруг посуровело, он скользнул взглядом по бригаде и пристально уставился на Боронка, как будто разглядев и найдя в нём главного виновника своей беды.

– Ребята, – зазвучал угрожающе капитанский голос, – я вас предупреждаю серьёзно: никаких потёмкинских деревень. Напортачите как дембеля – живыми не выпущу.

Боронок выпятил грудь. Угроза подействовала на него возбуждающе.

Капитан попытался было смягчить свои слова, но Боронок опередил его.

– Работа – это праздник, – сказал он. – Не будем омрачать его пустой болтовней. Показывай дорогу, командир.

Тыл части был оголён. Никаких знаков, забора и КПП. Границей с внешней жизнью служил лес.

Оживлённо переговариваясь, бригада во главе с капитаном пересекла большую лужайку и остановилась перед длинным приземистым зданием.

– Вот, – ткнул перед собой рукой Рыбкин, – это и есть наша ферма. Прямо перед ней – на этой поляне – мы и построим наш новый вольер. Старый дембельский был деревянный. Пустили мы его на дрова. Теперь будем ваять железный. Столбы, – махнул он рукой вертикально, – сетка, – рассёк воздух по горизонту. – Садитесь здесь, обустраивайтесь. Вон сварщик местный сидит, познакомьтесь, он будет помогать нам. А я пока отлучусь кое-куда, вернусь, тогда и начнём.

– Как звать сварщика? – спросил Коля Раков.

Капитан ответил.

– Как? – переспросили все.

Капитан повторил.