Constanta

– Ты рано поднимаешь панику. Пока что нет никаких причин считать, что он ушел навсегда. Вот увидишь: не сегодня, так завтра он позвонит, и все будет как раньше. Помяни мое слово.

Я скорчила кислую мину, и в этот момент в дверь постучали.

– Извините, что прерываю, – внутрь наполовину вошла Завьялова. Все встали. – Сидите-сидите. Тамара Владимировна, можно мне Гарзач забрать на пару минут?

– Да забирайте эту прогульщицу хоть навсегда, – махнула рукой препод и как ни в чем не бывало продолжила лекцию.

С ощущением легкой тревоги я встала на подкашивающиеся ноги и с каменным лицом вышла из аудитории. Завьялова держала в руках сотовый и вместо приветствия кивнула на свой мобильный, вручая его мне. Я нахмурилась, не понимая, что происходит. Но в следующий момент догадалась и поднесла трубку к уху.

– Яна?

– Константин Сергеевич?

– Елена Вадимовна рядом?

– Да.

– Ладно. Как ты там, без меня?

– Не знаю, могу ли отвечать сейчас на этот вопрос, – сказала я задумчиво под неотрывным змеиным взглядом Завьяловой. Наверное, она о чем-то догадывается.

– Не переживай по этому поводу, скоро и она все узнает.

– Но не сейчас же. – Пауза. – Как он себя чувствует?

– Плохо. И мне в связи с этим тоже хреново. Мне нужна твоя поддержка, Яна. Мне нужна рядом ты, вот, что я понял.

– Что Вы имеете в виду?

– Я приеду за тобой через полчаса и заберу с собой.

– В больницу? – я выкатила глаза и, не удержавшись, отступила на несколько шагов от пристально следящей и внимательно слушающей Елены Вадимовны.

– Да, сюда. Ты нужна мне.

– Но как же? Она же… – присутствие постороннего человека не позволяло мне договорить самого главного.

– Я знаю. Она тебе ничего не сделает, пока я рядом.

– Но это ненормально. Я не имею права показываться там, когда все так… Это не по совести.

– Я прошу тебя. Ради меня. Соглашайся. Я здесь умру от горя, тем более, в одной компании с ней. Спаси меня.

Я крепко зажмурилась, взвешивая все «против» и натыкаясь на полное отсутствие «за». Но, несмотря на это…

– Хорошо. Приезжай. Я очень хочу тебя увидеть.

– Через полчаса у входа на главном корпусе.

Когда я повернулась и встретилась с одичавшим взглядом Завьяловой, я поняла, что последняя моя фраза повергла ее в шок. Но все, что сказано, уже сказано. И этого не воротишь. Пришлось отдать сотовый очумело глядящей на меня преподавательнице, поблагодарить и ускользнуть в аудиторию, пока она не оправилась и не засыпала меня вопросами. Ну, все. Вот и она теперь знает. Я только что взорвала мост, по которому можно было вернуться назад. Обратная дорога разрушена – теперь никак не отвертишься. Это конец света? Я бы так не сказала.

С чудовищной силой воли досидев пару до победного (нас как назло еще и задержали), я пробкой от шампанского выстрелила из помещения, забыв попрощаться с Ольгой и поведать ей, что она вновь оказалась права. Когда я вырвалась на ступеньки главного корпуса, почти наткнулась на нашу старосту, которая курила на входе, прогуливая пару. Завидев меня, она отняла от губ изящную сигаретку и ошалело осмотрела меня с ног до головы.

– Привет! – сказала я, криво улыбаясь.

К ступеням подъехал коричневый «форд», что повергло старосту в предобморочное состояние. Она замерла, держа дымящуюся сигаретку подальше от сарафана в пол, и наблюдала круглыми глазами, как я села на переднее пассажирское, как Костя меня поцеловал и как автомобиль сорвался с места. Не знаю даже, что больше придало мне сил и храбрости перед очередной встречей с его женой – реакция старосты или Костина поддержка и сильная рука, сжимающая мою ладонь всю дорогу до больницы.

Такое ощущение, что я не видела его вечность и даже стала забывать, как он выглядит. Наверное, поэтому во сне был кто-то похожий на него, но не он. Про сон я ничего говорить не стала. Лишь молча следила за его профилем, иногда осторожно касаясь объемного плеча или поглаживая бороду. Подумать только, мы не виделись со вчерашнего дня, а я так сильно соскучилась. Костя поймал мои пальцы и поцеловал, не отвлекаясь от дороги.

– Черт подери, – глубоко вздохнул он и сдержанно улыбнулся. – Ты рядом, и теперь мне верится в то, что все наладится.

– Ты лучше расскажи, что с ним и насколько плоха ситуация?

– Он начал жаловаться на рези внизу живота. Мы не думали, что это может оказаться так серьезно. Ну, знаешь, съел что-то не то – у детей часто бывает. Но ничего не проходило. Стала подниматься температура, каждый вечер, как по часам, на ночь. Она, – он произнес это слово с каким-то отвращением, удивительно избегая называть жену по имени, – решила показать его врачу. Надо было раньше, Лешка весь измучился, но ее не переспоришь. Врач сразу понял, что дело дрянь. Подозрение на кисту. Сегодня утром у него взяли анализы.

– Когда будут результаты?

– Я понятия не имею. Может быть, сегодня.

– Что будет, если подозрения подтвердятся?

– Думаю, оперировать будут. А он чертовски этого боится и плачет. Даже начал делать вид, что у него ничего не болит, настолько боится больниц.

Я покачала головой. Как я его понимаю.