Constanta

И тут я поняла, что Константин Сергеевич на кафедре, и он только что устроил нашей старосте взбучку за ее грязные делишки. У меня перехватило дыхание. Я даже не знала, что ответить ей, что сделать, как быть – настолько была удивлена в тот момент, и расстроена – в общем.

– Ты не заслужила его внимания и любви… ты никакая! – крикнула она исступленно. – Почему ты, а не я?

– О какой любви ты говоришь? Это не повод меня оскорблять, – насупилась я.

– Да пошла ты! – эхо пронеслось по коридору, а староста медленно прошла мимо меня, направляясь к окну.

Она была настолько подавлена, ошеломлена, что ее даже не волновало мое присутствие – она как будто ничего не замечала вокруг. И я решила ее не трогать. По внешнему виду можно было сказать, что ей и так здорово досталось. И я подумала, что с нее хватит – она свое получила.

Мы с Валерой переглянулись и пошли на занятие. Староста отсутствовала. Кто-то нашептал, что она все полтора часа ревела в туалете. Меня это даже не тронуло. Поплатилась за ту злобу и отчаяние, что переполняли меня когда-то по ее вине. Каждому поделом. И кто установил справедливость? Снова он. Снова. Что же он такого сделал и сказал, что довел нашу хладнокровную, манерную старосту до такого антиэстетического, недопустимого в обществе состояния?

Я думала, что на этом удивительные вещи на сегодня закончатся. Но круто ошибалась.

К Довлатову я заходить не собиралась, хотя очень хотелось. Но ведь я пообещала себе начать новую жизнь, а это значит, должна удерживать себя от поиска внерабочих встреч с ним. Теперь отношения между нами строго «преподаватель – студентка», и никаких вальсов и ремней я ему больше не позволю.

С такими мыслями я спускалась по лестнице на улицу по окончании учебного дня. Посетило воспоминание о комиссии: я спускаюсь здесь же, стою рядом с курящим Валерой, на душе какая-то абстракция вместо радости от успешной сдачи, а потом мимо проходит Константин Сергеевич, и кожу будто обжигает с той стороны, где движется его тело. Точно такой же ожог, только больнее, я почувствовала и сейчас, когда заметила на себе внимательный, выискивающий взгляд женщины.

Я не сразу поняла, кто она.

Она стояла поодаль от ступенек, скрестив руки и ноги, сжавшись в комок, зареванная, и не пропускала ни одной спускающейся студентки. Нащупав взглядом меня, тут же изменилась в лице, будто хотела оскалиться, но была слишком жалка и ослаблена, чтобы злиться.

Спустившись, я замерла перед ней; она сделала шаг навстречу и тоже остановилась, глядя мне в глаза. Так вот, как оно происходит – непредвиденные встречи, в которых чисто интуитивно понимаешь, кто перед тобой, чувствуешь это, будто кто-то с плеча шепчет тебе на ухо: «Это она. Это она звонила тебе и проклинала тебя. Это она тебя ненавидит, разве не видно по ее глазам, выплакавшим практически все? Это его жена…»

– Ну, вот мы и встретились, – со всей возможной твердостью в голосе сказала женщина.

На вид ей было не больше тридцати пяти, она отлично сохранилась и выглядела молодо, но внешностью обладала серой, невыразительной. Лицо у нее было худое, скуластое – никаким щечками не пахло. Но ведь Он полюбил ее когда-то?.. Да. Они полюбили друг друга, поженились, завели детей. Чтобы создавать семью, нужно сильное чувство. А что теперь? Неужели она считает, что все кончено? С какого перепуга?

– Здравствуйте, – смело поздоровалась я с этой худощавой женщиной с желтовато-серыми волосами в крупную волну и незапоминающимся лицом.

– Ничего сказать не хочешь?

– Нет.

– Как у тебя совести хватает в глаза мне смотреть? – злобно прищурилась она.

– А почему совесть должна меня мучить? Я чиста.

– Мне все рассказали, – она сделала рукой жест, чтобы я не перебивала. – Я все знаю.

– Да что Вам такого рассказали? Что он в больницу ко мне приезжал? Так это еще не значит, что у нас роман. Он просто мой научный руководитель. А у меня было воспаление легких. Между нами ничего нет и не было. И не будет, можете быть уверены.

– Я стала замечать, что он холоден ко мне, как раз с тех пор, как Вы с ним… встретились, – словно и не замечая того, что я ей только что сказала, отстраненно вещала она. – Я еще тогда начала догадываться: разлюбил. Но не могла знать точно, разлюбил из-за времени или из-за другой женщины… А теперь я вижу. Я была у него только что. Хотела встретиться с тобой и посмотреть в глаза, – подавленно рассказывала она, и, глядя на нее, я все больше убеждалась: она поднимает белый флаг, капитулирует, но я никак не могла понять, что заставляет ее так быстро сдаваться.

Все это просто невероятно. Что убедило ее в моей безоговорочной победе? Что или кто?

– Я не понимаю, почему Вы так говорите, – призналась я, грустно покачав головой. Мне было очень жалко видеть ее внешнее состояние: по ней будто каток проехался. – Я – его студентка. И я не давала никаких поводов считать меня его любовницей. Я не знаю, с чего Вы это взяли.