Constanta

– Да с того, что я тоже мужчина, и как мужчина прекрасно его понимаю! Мужское внимание никогда, никогда не бывает просто так. Как тебе до сих пор не видно, что он стремится к тебе? Иначе бы просто не стал так настойчиво добиваться твоей компании, помогать тебе во всем, решать твои проблемы, ездить к тебе в общагу. Да он только и ищет способа, чтобы оказаться рядом. Вот, доклад этот как прикрытие себе придумал.

– Эти его поступки легко объяснимы с точки зрения преподавателя. Не надо преувеличивать, он ко мне ничего не чувствует.

Валера засмеялся в голос.

– Да зачем ты себя-то обмануть пытаешься? Сама себе проблемы создаешь, дура! Ой, женщины, ой, глупые… А еще нас толстолобыми называете, якобы намеков не понимаем. Да он добивается тебя, как только может, а ты закрываешь глаза, не замечая явного факта!

– Валера, я тебе говорю, это не так! Пока ничто не говорит мне об этом из его поведения.

– Ничто, говоришь? А как ты объяснишь тот случай, когда мы с тобой спускались, а внизу тебя ждал он и Вова? Ты хоть видела его взгляд? Да он чуть не взорвался, когда увидел тебя в мужском обществе! Это же самая обнаженная ревность из всех, которые я видел! А ты никак не можешь поверить в очевидное! Почему?

– Да потому что я не хочу в это верить! Не могу! Меня не могут любить, понимаешь?

– Кто тебе вбил такую глупость?

– Жизнь! Меня никогда не любили по-настоящему, только притворялись. Я не хочу даже верить в это, не хочу разочаровываться. Я не знаю, что такое любовь.

– А как же я? Ведь я тебя, как брата … – осекся Валера.

Через секунду мы рванулись друг к другу и крепко обнялись над столом. И мне стало так тепло, так хорошо, что от радости хотелось просить прощения у всего мира. Даже у тех, кто виноват. Я позвонила Ольге, но она не взяла трубку. Из гордости, – сказала я себе, решив подойти к ней в университете.

К пяти, как и было оговорено, я, полная смутных надежд от разговора с Валерой, поехала на консультацию. На кафедре мне сказали, в какой аудитории Довлатов заканчивает пару, и я отправилась туда, так как прибыла немного раньше. Дверь была открыта, изнутри доносился его сильный, серьезный голос, сочный и громкий; студенты молча слушали и впитывали каждое его слово, лекция близилась к концу, что явно расстраивало учащихся, судя по лицам.

Когда все начали неохотно и устало выгребаться из аудитории, Довлатов меня заметил и чуть не побежал навстречу. Мы подошли друг к другу, не замечая остальных. Я смотрела ему в глаза, стараясь найти в них то самое, в чем убеждают меня и Валера, и Ольга. Но не видела. Наотрез не замечала.

– Яна?.. – выдохнул он. – Я решил было, Вы не придете.

– Так мне уйти, чтобы оправдать Ваши ожидания?

– Нет-нет, что Вы! Я готов поработать сегодня. Подождите меня здесь, я сейчас, на кафедру за учебниками сбегаю, – прощебетал он и быстрым шагом покинул помещение, обгоняя зазевавшихся на нас студенток. Едва он скрылся из виду, в их перешептываниях послышалась моя фамилия.

– Хули вы тут третесь, курицы? – спросила я, делая шаг к ним и с удовольствием наблюдая, что они отступают. – Убрали себя отсюда!

Какая-то самая смелая, задержавшись в дверях, пискнула: «Ты еще хуже, чем о тебе говорят!» – и быстренько скрылась, чтобы я не успела ответить. Меня перекосило самодовольной улыбкой, такое высказывание не могло не польстить. Всегда, когда слышу подобное, смеюсь про себя. Так и хочется ответить: «И это вы видели меня пока только с лучшей стороны!»

Через десять минут вернулся Константин Сергеевич – с учебниками и моей тетрадкой, серьезный и задумчивый. Как будто собирался мне что-то сказать, но всякий раз себя останавливал.

– Меня там доцент задержала, простите, – сказал он, присаживаясь за свой стол. Я села за первую парту на том же ряду, мы оказались прямо напротив.

– Нет, это Вы меня простите. За вчерашнее. Я виновата, и я не хотела Вам грубить. День такой был… не очень. А потом еще столько о себе нового услышать, когда… ну, Вы поняли. Сорвалась, в общем, на Вас. Нашла козла отпущения.

– И Вы меня извините, что впутываю. Вчера я ясно понял, что Вам это действительно нужно меньше всего, – с грустью признался он, заставляя меня гадать, что конкретно имел в виду под словом «это». – Что ж, давайте работать. Умственная деятельность хорошо отвлечет нас обоих от проблем и разладов.

– Давайте, – согласилась я, чувствуя, как начинает ныть сердце от этого открытого, умного взгляда напротив. Такого доступного сейчас, но на самом деле такого далекого для меня.

– Вот Ваша тетрадь, я прочитал, меня устроило. Вы подумали над темой?

– Нет. Может, вместе подумаем?

– Что ж, давайте начнем с того, на чем Вы хотите сделать акцент в романе, отсюда припляшем к цели работы и результатам…