Contra spem spero

Повидаться бы с Гердой — хотя бы пару минут…. С единственной, любимой и желанной…. Ты жизнь моя, моё хрупкое и нежное солнышко! Как же я люблю тебя…. Как я хочу увидеть тебя ещё хотя бы разочек! Увидеть твои глаза, почувствовать запах твоих волос, ощутить нежность твоей кожи…. Моя любимая! Мне очень плохо без тебя — но ты знаешь, что бывают ситуации, когда жизнь становится горше смерти…. И ты меня поймёшь — и будешь помнить меня всю оставшуюся жизнь. И я буду помнить тебя — на той стороне; прости меня, любимая! Я очень хочу снова быть рядом с тобой — и сделаю всё для этого возможное; но не всё и не всегда в наших силах. Может быть, мне придётся принять тяжёлое решение — и ты поймёшь и простишь меня. Ведь я так люблю тебя!

Очень хочется поговорить на прощанье с сыном, с дочуркой поиграться… Она ведь так похожа на меня! Хотя бы проститься по-человечески…. Раз уж приходится уходить, оставляя их навсегда. Два месяца назад, в иракской пустыне, в ночь накануне Крещения, он вот так же готовился к отходу в Страну Вечной Охоты — тогда чудом пронесло; пулевое в плечо не в счёт, сквозное, за три недели зажило. Ну а здесь, по ходу, придётся разменять свою жизнь на жизнь неведомых ему Тевзеевых — А ИНАЧЕ НИКАК. Там двое деток — мальчик и девочка. Так же, как у него. Ради этих чужих детей он сделает всё, что требуется, для того, чтобы остаться мужчиной и солдатом — в глазах СВОИХ детей, в глазах своих товарищей по оружию. Бывают вещи поважнее жизни — подполковник Таманцев, капитан Полежаев, подполковник Гончаров, сотрудник украинской таможни Александр Дроботей, курдский бандит и настоящий солдат Туфан Сарыгюль доказали это на деле. Теперь приходит и его очередь…. Мальчик и девочка… Они должны жить — что бы ни утворил их беспутный и бестолковый папаша…. Дети не воюют. И не должны умирать за взрослых, за их глупость, алчность, подлость…. Никогда.

А это значит — ему придётся сделать тяжёлый, но неизбежный выбор.

Стало быть, через сорок часов.

Послезавтра.

Утром…

* * *

— Не томи!

— Даже и не думаю, товарищ генерал. Только что с Димой разговаривал — Токарь выдюжил, к утру угроза клинической смерти миновала.

Калюжный облегченно вздохнул.

— Значит, все четверо остались по эту сторону…. Когда будем их эвакуировать?

Левченко пожал плечами.

— Врачи в этом Всетине осторожные — считают нужным хотя бы дней семь понаблюдать самого тяжелого, Женю Токаря, и Гонта; Андрея Кулешова и капитана Сердюка могут отправить домой — при условии предоставления специально оборудованного транспорта — хоть послезавтра.

Генерал махнул рукой.

— Не надо. Вместе ехали — вместе пусть и домой возвращаются…. Пущай недельку полежат, пущай их врачи обсмотрят. Токаря жену обрадовал?

— Так точно, сразу после разговора с Димой. Она просит нас организовать ей поездку в Чехию, к мужу.

Калюжный хмыкнул.

— Это можно…. Старший лейтенант Токарь у нас кем по ведомости числится?

— Менеджером по сбыту, кем же ещё…. Они у нас все — по сбыту, двое старших, двое обычных. Офисный планктон…. — и Левченко едва заметно улыбнулся.

— А ты не радуйся особо, причин не вижу…. Машину что?

— С машиной проблемы, Максим Владимирович. Полиция не разрешает забирать со стоянки, хотят ещё какие-то экспертизы делать. Как Дима рассказал, они не верят в случайную автокатастрофу — правильно, кстати, не верят — и подозревают, что имеет место покушение на убийство. «Татру», которую видело несколько водителей, и какая, по словам свидетелей, вытолкнула «мерседес» на главную дорогу, пока не нашли. Хотя машина редкая, заметная, и в тех местах не шибко популярная — из-за расхода топлива…

Генерал достал из пачки сигарету, покрутил в руках, нехотя вернул её на место.

— Третий месяц пошёл…. Ладно, с машиной всё равно надо что-то делать. Ночью на той стоянке сторож есть?

Подполковник пожал плечами.

— Дима говорил — там три камеры, людей нет.

Калюжный кивнул.

— Это понятно, камеры подешевле человека…. Отключить их как-то можно? Ты Диме этому что объяснил?

— Что у нас в этой машине специальное оборудование. И что это оборудование ни в коем разе не должно попасть в руки тамошней полиции — потому как в этом случае у ребят будут серьезные проблемы.

— А он что ответил?

— Обещал в ближайшие дни «мерса» нашего вытащить оттуда — хотя я не знаю, как он это сделает.

— А потом?

— Там недалеко, на западной окраине Всетина, есть склад металлолома, старые машины там принимают — и под пресс.

Генерал скептически бросил:

— Ну-ну… — а затем, вздохнув, добавил: — Ты вроде в Брно третьего дня собирался?

Левченко удивлённо глянул на шефа.

— Ехать?

Калюжный кивнул.

— Ехать. Ты ж официально занимаешь пост заместителя директора нашей конторы, «Спецметаллснабэкспорта»? Так?

— Ну да.

— Нуда хуже коросты…. Вот как начальник попавших в автокатастрофу своих подчинённых ты туда и съездишь. Ребят навестишь, апельсины им там раздашь, конфет, приветы передашь — но главное, проследишь, чтобы машинка наша под тот пресс, про какой сосед рассказывает, в самом деле попала. И чтоб вышла из-под него — брикетом металлолома, как по телевизору показывают. Задача ясная?