Contra spem spero

Стало быть, завтра утром, часиков в семь — поляки встают рано, черти, по воскресеньям к шести уже все в костёлах! — стартанём на Домачево или Брест. Три «менеджера по сбыту» и один как бы «менеджер»…. Ладно, будем надеяться, что всё пройдёт, как говорят в войсках, «штатно» — согласно заранее разработанному плану.

Плохо одно — судя по всему, планирует Дмитрий Евгеньевич мою карьеру агента завершить; и хоть он бодрым голосом заливает мне про грядущие свершения — спинным мозгом чувствую, что свершения эти пройдут уже без меня…. Да и что тут греха таить — прав товарищ подполковник. Исчерпал я лимит своих удач, везений и чудесных избавлений от неминучих угроз — до дна, до покрышки. Если, тьфу-тьфу, всё пройдёт хорошо, и мы завтра к обеду на белорусской территории окажемся — то более Бога дразнить, пожалуй, не стоит. Тогда, в Курдистане — ведь та очередь, что вспорола Туфана — мне предназначалась…. За мгновение до неё я нагнулся сменить магазин — и в следующий миг отважного курда не стало…. Жизнь — странная штука! Иногда такими кунштюками изумляет — что только диву даёшься…

Стало быть — демобилизация? Сдаём фальшивые паспорта и накладные бороды, стреляющие авторучки и часы-радиопередатчики — и превращаемся в мирных обывателей…. Переходим на легальное положение, выправляем окончательный и бесповоротный паспорт, поступаем на тихую и мирную службу в какой-нибудь редакции какого-нибудь литературного журнала — и начинаем вести образцово-показательную жизнь типичного мещанина. Так?

НЕТ! Мне всего тридцать шесть лет — до отставки по выслуге лет ещё служить и служить! Да, с оперативной, пожалуй, на время стоит и уйти — но строй покидать ещё рано! Нет, дорогой Дмитрий Евгеньевич, напрасно вы меня в отставники планируете — рано мне ещё сдавать в спецчасть мои фальшивые паспорта и мой опыт тайной войны. Рано! Не стихла ещё на наших рубежах неслышная неопытному уху канонада, не зачехлили ещё свои пушки наши враги, да и вряд ли в ближайшей перспективе зачехлят, как бы новых на позиции не выкатили — кто ж в такой обстановке солдат с фронта отпускает? Шутите, товарищ подполковник! В нашем деле уходят с линии огня только по одной причине — и вы её знаете…. И пока эта причина не наступила, пока моё имя не занесено на мраморную плиту на втором этаже Управления, рядом с капитаном Полежаевым, подполковником Гончаровым, майором Пурахиным и всеми остальными нашими павшими товарищами — я из строя не выйду!

И не потому, что так уж охота мне и далее шпионством пробавляться — коли бы не нужда, духа моего б в этом паскудном деле не было бы! — а потому, что слишком мало у России нас, старых и опытных бойцов невидимой войны — и слишком сильны и многочисленны её тайные и явные враги…. Так что рано вы меня хотите сделать мирным обывателем, товарищ подполковник.

Майор Леваневский свою стрельбу не окончил!

* * *

— Все могут самостоятельно двигаться?

Капитан Кулешов (то есть, конечно, «менеджер по продажам» Андрей Валентинович Кулешов) буркнул суетливому юному клерку, сотруднику страховой компании:

— Кроме одного лежачего симулянта — все ходячие. Где твоя машина?

Клерк махнул рукой в сторону тёмно-зеленого микроавтобуса «Пежо».

— Вон та. Шесть мест для сидения и диван.

Кулешов удивлённо спросил:

— Это чё, мобильный офис, что ли? Диван?

Клерк развёл руками.

— Что было под рукой…. Нам польский партнер сообщил, что все четверо в удовлетворительном состоянии, передвигаются самостоятельно, санитарная машина не нужна…. Диван хороший, мягкий, вашему товарищу будет удобно!

Один из пассажиров польской «санитарки» укорил своего товарища:

— Андрюха, ну чё ты цепляешься к человеку? Сказано тебе — «диван». Чем диван хуже той подвесной койки, на которой Женьку из Люблина везли? — И, уже клерку: — Ты пожрать чего в машину загрузил? И минералочки?

— А как же! На двенадцать часов ходу — и продуктов, и еды…. Тут ваше начальство перевело на наш счёт деньги для вас — мы их вам выдадим, только в ведомости распишитесь — так что у вас будет возможность по дороге останавливаться, если появится такое желание…. Правда, придорожный сервис у нас хлипковат, но пару толковых мест водитель знает.

— Гут. Загружаемся. — И Кулешов первым решительно двинулся в сторону тёмно-зеленого микроавтобуса. Из его дверей навстречу ему выскочило двое дюжих дядек в синих спецовках — один из которых спросил у Кулешова:

— Вашего хлопца откуда выгружать? Из боковой или из задней?

Кулешов пожал плечами.

— Да хрен его знает, я при погрузке не присутствовал.… У вон того, с перевязанной головой, спросите! — И указал на осторожно выпазившего из польского санитарного микроавтобуса лже-Сердюка. Тот, услышав вопрос, махнул рукой в сторону кормы:

— Из задней! Сейчас шофёр её откроет!

Один из грузчиков на мгновение остолбенел, а затем голосом, в котором недоверие своим глазам перемешалось с удивлением, спросил:

— Саня?

«Сердюк», споткнувшись, едва не упал, но, удержав равновесие, остановился, посмотрел на грузчика и с сомнением в голосе ответил:

— Вроде того…. Олег, ты, что ли?