Contra spem spero

Ладно, раз у нас есть пять минут — надо брякнуть в Москву.

— Максим Владимирович? Это я.

— День добрый, как там у вас говориться…. Какие новости?

— Неплохие. Завтра наших ребят отправляют домой.

— Всех?

— Всех. Как дела у нашего сербского друга?

— Я вчера поговорил о нём с нашими минскими коллегами, его встретили, проводили, привезли на переговоры. Всё в порядке. Ждут тебя с твоим другом — ты ведь хочешь тоже поучаствовать в переговорах?

— Очень хочу! Да, скажите Ведричу — здесь будет нужна одна спецификация. По проекту Сердюка. По чешскому проекту, который мы для него делали. Срочно!

— Хорошо, сделаем. Где будешь получать?

— В Люблине. Послезавтра. Да, наших минских друзей хорошо бы предупредить, чтобы пропустили ребят наших покалеченных без лишних формальностей.

— Это действительно необходимо?

— Да.

— Я позвоню сейчас в Минск, попрошу встретить наших хлопцев гостеприимно.

— Спасибо!

— Ладно, будешь благодарить, когда всё закончится. До связи!

— До свиданья.

Так, теперь пану Младеку. Надеюсь, он уже остановил свой грузовик на какой-нибудь обочине…

— Пан Младек? Это снова я, хозяин груза.

— А, пан Дмитри! Я йсем на первы покус… на первы раз не познал вас!

— Богатым буду…. Вы сейчас где?

— Прошел Вистула.

— На Люблин можешь вывернуть?

— Ано.

— Давай в Люблин, там на подъезде к городу остановись на стоянке, и жди меня. Понял?

— Ано, йсем похопил вшехно. Все понел!

— Тогда — до встречи.

— Сбохем!

Ну, вот и всё, кажется…. Хотя нет, не всё — давешний официант торжественно и чинно несёт здоровенную миску фляков; что ж, должна же его работа хоть когда-нибудь приносить радость!

* * *

— Дмитрий Евгеньевич, ну наконец-то! Я уже вторые сутки орехи с сухофруктами жру, а писаю, извиняюсь за подробности, в бутылки из-под колы!

— Не хнычь. Солдат должен стойко переносить все тяготы военной службы… присягу помнишь? Ладно, выползай из своей берлоги и залазь в мою машину, там стёкла тонированные, специально такую в Малопольше взял…

Одиссей осторожно отодвинул ящики с сухофруктами, распахнул тент — и, неуверенно нащупав правой ногой подножку на внешнем борту грузовика, одним махом выпрыгнул из кузова.

— Уф-ф-ф, блин, свежий воздух! — Одиссей несколько раз присел, помахал руками, а затем, остановленный в своих физкультурных экзерсисах подполковником, нехотя сел в припаркованный у борта грузового «мерседеса» тёмно-синий «додж-караван».

Левченко повернулся к водителю, молча ожидавшему его у кабины грузовика.

— Так, Ян, здесь твоя миссия кончается. Хорошо, что не оформлялись по ТИРу…. Дальше, как договаривались — едешь строго на север, до литовской границы, но её не пересекаешь — останавливаешься где-нибудь в Миколайках. Заодно в аквапарк сходишь. Ждёшь там моего звонка — и только после него продолжаешь движение. Добре?

Водитель кивнул.

— Добре, буду ожидать.

Подполковник достал из кармана брюк пачку денег, протянул водителю.

— Здесь две тысячи долларов, переждать пару-тройку дней хватит.

Шофёр молча взял деньги, небрежно сунул во внутренний карман куртки.

— Буду чекат стейно длоуго, яко тшеба. Надо три — три. Надо десят — десят.

Левченко протянул ему руку.

— Тогда — до встречи. Счастливого пути!

Водитель пожал протянутую руку и, улыбнувшись, ответил:

— И вам — добре цесте! — После чего, не спеша, сел в кабину и, на прощанье помахав рукой и посигналив аварийкой, двинул свой «мерседес» со стоянки.

Левченко, внимательно осмотревшись вокруг — насколько это было возможно в ночной тьме, лишь немного разбавленной слабым и неверным светом двух фонарей, подвешенных на столбах на выезде с пустынной стоянки на окраине Люблина — сел в арендованный «додж».

— Ну что, Дмитрий Евгеньевич, мы в Люблине — а это значит, что не избежать мне заплыва через Буг?

Подполковник усмехнулся.

— Не хочется до Родины вплавь добираться?

Одиссей пожал плечами.

— На улице — плюс два, температура воды в Буге будет от силы плюс пять…. Как-то не радует.

— Ладно, не боись. Карбышева из тебя делать не буду.

— А тогда… тогда как? — озадаченно спросил Одиссей.

— Сейчас увидишь. Садись поудобнее, ехать тут недалеко, но всё равно — лучше с комфортом.

— А куда ехать, если не секрет?

— До шпиталя. Ладно, всё, угомонись, возьми вон лучше там, в пакете — колбаса и хлеб, в термосе — горячий кофе, поешь чуток.

Не ответив, Одиссей взял в руки лежащий на пассажирском сиденье пакет, развернул его, и, обнаружив там означенные продукты — радостно улыбнулся.

— Ну наконец-то! Тех продуктов, что вы мне выделили, до вчерашнего утра хватило — почитай, тридцать шесть часов на сухофруктах пришлось перемогаться!

— Между прочим, орехи и сухофрукты — самая полезная еда. Минимум объёма, максимум пользы.

— Угу, — промычал Одиссей, откусив кусок колбасы и ломая хлеб, — шамая фалешная иш фшех шухих шмешей…

— Ладно, ешь, не отвлекайся на разговоры — и меня не отвлекай: я в Люблине второй раз в жизни, а с тобой на борту надо ехать оч-ч-чень осторожно…

Минут за десять «додж» под управлением Левченко довёз их до довольно мрачного и изрядно пожилого двухэтажного здания из серого песчаника — весьма напоминавшего тюрьму или казарму.